– Да, ты же не в курсе… Такое дело… Сегодня утром у Сэнсэя случилось что-то вроде приступа…
– Что?! — вот теперь к собеседнику я повернулся. Понятия «приступ» и «Сэнсэй» находились для меня в абсолютно непересекающихся Вселенных — если бы только, конечно, речь не шла о взятии «приступом» какой-нибудь вражеской цитадели. — Какого еще приступа?
– Точно не знаю, меня тогда в зале не было. Пацаны рассказали: стоял Сэнсэй, стоял – и вдруг упал. Ни с того ни с сего. И вроде как едва дышит. Вызвали «скорую», но к их приезду он уже оклемался и от помощи отказался. Однако в зал из тренерской в течение дня больше почти не выходил. Мы даже втихую заглядывали к нему время от времени — проверить, все ли в порядке… Вот не знаю: после такого — в самолет…
— Ну, ему виднее, наверное… -- неуверенно пожал я плечами.
– Тоже так… – Иванов помолчал. – Слушай, ты извини, но пока дверь была открыта, я услышал кое-что из вашего разговора. Не то чтобы специально подслушивал – но ты так громко говорил…
– И что скажешь? – «на автомате» спросил я, все еще занятый «перевариванием» новости о случившемся с Сэнсэем – по сравнению с ней собственная история даже уже не казалась мне столь уж фантастической.
– Ну… – Пашка замялся. – Ты только не обижайся… По ходу, здорово тебя тот японец по кумполу приложил…
– Да пошел ты!.. – скривился я.
– Просил же: не обижайся! Но согласись: ты и сам наверняка не веришь в то, что вся эта катавасия – правда! Ну, или, по крайней мере, не до конца веришь!
– Знаешь, Пашк, я уже совершенно не понимаю, чему верить, а чему нет… – как смог, попытался уйти я от неприятной темы.
– Вот-вот! – принял мои слова за подтверждение своих Иванов. – Ладно, не кипишуй, все образуется! – хлопнул он меня ладонью по плечу. – Башке же, наверное, тоже время нужно, чтобы в норму прийти… Когда из Японии летели, Сэнсэй говорил: не факт, что Белов вообще на ноги встанет – а ты, вон, гляжу, бегаешь, как ни в чем не бывало! А глюки – что глюки? Кому они мешают?
Я промолчал. Ответить мог разве что что-нибудь резкое – но зачем? Пашка же из лучших побуждений разглагольствует. Ободрить пытается – как умеет.
– Я за рулем – тебя подвезти? – предложил между тем Иванов.
– Да нет, спасибо, сам как-нибудь доберусь, – ответил я ему точно так же, как и несколькими минутами ранее Сэнсэю.
Однако, в отличие от Владимира Александровича, Пашка проявил настойчивость.
– И охота тебе переться с тяжелой сумкой? – кивнул он на мой облепленный нашлепками авиаконтроля пузатый баул. – Или за такси платить…
Вот тут, надо признать, он попал в точку. Ехать, конечно, мне было всего ничего, но по таксистским расценкам денег у меня ни в кармане, ни на кредитке не осталось даже на это. Тащиться же через семь кварталов с туго набитым баулом пешком – в самом деле, то еще удовольствие…