Он заметил машину второго полицейского. Габаритные огни не горели. Автомобиль был развернут в сторону Ричера. Сидящий внутри полицейский внимательно смотрел на него. Ричер с трудом продвигался вперед. Он остановился в десяти футах от патрульной машины, полицейский распахнул дверцу, выбрался наружу и подошел к Ричеру. Его ботинки разбрасывали снег.
– Вы Ричер? – спросил он.
Тот кивнул.
– Я должен вас обыскать.
– По чьему приказу?
– Заместителя начальника полиции.
– И что вы должны искать?
– Оружие.
– Ей больше семидесяти лет. Мне бы не потребовалось оружие.
– Верно. Но оно очень пригодилось бы вам, чтобы пройти мимо охраняющих дом офицеров.
Перед Ричером стоял мужчина среднего возраста. Невысокий, мускулистый и компетентный. Управление состоит из двух половинок, одна хорошая, другая плохая. Новый человек занял пост в конце улицы, опытный – возле дома. Ричер расставил ноги пошире, расстегнул молнию на куртке и развел руки в стороны. Холодный воздух тут же ринулся под куртку. Полицейский быстро его ощупал и с двух сторон проверил карманы куртки.
– Идите, вас ждут, – сказал он.
Подъездная дорожка оказалась длинной, а дом – красивым. Его вполне могли перенести из Чарльстона или Сан-Франциско. Множество мелких украшений. Широкое крыльцо, где могло стоять кресло-качалка; дюжина окон, чешуйчатая облицовка, башенки, витражей даже больше, чем в церкви. Ричер поднялся по ступенькам крыльца и принялся стряхивать снег с ботинок. Деревянную входную дверь украшала резьба. Сбоку свисал шнурок колокольчика с прикрепленным на конце грузиком, сам шнурок уходил внутрь дома сквозь маленький бронзовый глазок. Вероятно, его заказали по почте в «Сирс Роубак»[5] столетие назад и доставили в фургоне в деревянной коробке, упакованной в солому. А устанавливал колокольчик мужчина, чьи руки привыкли к колесам повозок и лошадиным копытам.
Ричер потянул за шнурок. Через секунду где-то в глубине дома послышался мелодичный звон. Еще через секунду дверь открыла женщина-полицейский. Миниатюрная, смуглая и молодая, в полной форме, с пистолетом в кобуре. Однако кобура была расстегнута, а женщина напоминала сжатую пружину. Полицейские офицеры в доме, сказал Петерсон, лучшие из всех, что у нас есть, их не менее четырех человек. Двое спят, двое бодрствуют.
– Вы Ричер? – спросила женщина.
Джек кивнул.
– Заходите.
В коридоре было темно, однако обшитые панелями стены производили впечатление. Ричер сразу обратил внимание на картины, написанные масляными красками. Впереди находилась широкая лестница, уходящая наверх. Вдоль коридора шли двери – как показалось Джеку, из горного дуба, – отполированные за сто лет уборок. Пол украшал толстый персидский ковер. Вдоль стен шли антикварные батареи отопления, соединенные между собой толстыми трубами. Отопление работало, и в доме было тепло. Сбоку стояла изогнутая деревянная вешалка, на которой разместились четыре новые зимние полицейские парки. Ричер снял свою куртку и повесил ее на свободный крючок. Она смотрелась рядом с новенькими парками не лучшим образом – он и сам чувствовал себя старым и усталым.