Сильно я на разум не воздействовала. Ни к чему. Но вот отвести глаза, чуть подтереть воспоминание об этой встрече… чтобы человек отвечал не «Меня недавно расспрашивала Шайна Истар, и ей это было важно», а, к примеру: «Да, кажется, меня кто-то спрашивал… сто лет назад или упоминалось о корабле». Но так, мимоходом, словно это и не важно было. И не нужно.
Третий док, шестой квадрат.
Уже темнело, когда я добралась домой. И под негодующим взглядом Корса принялась жевать кашу. Больше дома все равно ничего не было.
– Ну и где тебя весь день носило?
– Лучше спроси, где меня будет носить ночью, – ухмыльнулась я.
– Где?
– Пойду узнавать, что случилось с нашими родителями.
– Шани? Ну-ка рассказывай, – не хуже клеща в попу вцепился в меня братец. Пришлось объясняться.
– Я не знаю, на какой корабль сели родители, но знаю, что трей Сирант хорошо заплатил капитану «Буревестника» за двоих людей. Мужчину и женщину. Я знаю, что «Буревестник» шел в Раденор. А мамы с папой до сих пор здесь нет…
Корс побледнел, словно я его мелом посыпала.
– И ты мне только сейчас об этом говоришь?
– А когда мне надо было сказать? – Я искренне не понимала возмущения брата. – Это же не факты, так, подозрения.
– У тебя? Простые подозрения?
– У меня, – вздохнула я. – Знаешь, магия разума решает далеко не все проблемы. Даже половину не решает…
Корс смотрел все так же обиженно, и я не удержалась. Притянула братца к себе, чмокнула в макушку, потерлась щекой о непокорные вихры.
– Солнышко, ну что я могла сказать? Вот если сегодня все выяснится, тогда мы поговорим уже всерьез. А пока… подозрения к делу не пришьешь.
– Ты уже говоришь, как расследователи.
– Мне нравится эта работа.
– Правда?
– Да. – И я не лгала. – Она жестокая, грязная, кровавая, но для меня – в самый раз. Мне нравится останавливать подонков и негодяев. Мне это нравится. А что не всегда получается – дайте опыта набраться. Я буду стараться. Буду очень стараться – и я справлюсь. Обещаю.
* * *
Корс не хотел отпускать меня одну.
Но… куда ему со мной? Как маг разума, я способна вывернуться там, где мы можем вляпаться вместе. С треском и блеском.
Довод разума был принят, и братик нехотя отпустил меня.
Я завернулась в длинный кожаный плащ и вышла из дома.
Темнота. Ночь, кое-где горят масляные фонари, скорее подчеркивая темноту, чем рассеивая ее. Я шла по улицам Алетара и слушала город.
Ветер приносил мне обрывки чужих мыслей, чужих слов, радости и боли, печалей и улыбок… я не должна ни во что вмешиваться, но я живая. Здесь и сейчас я чувствовала себя как моллюск, которого вытащили из надежной раковины, и, когда из одного дома на меня несется волна боли, я не выдержала.