Мой психотерапевт считает, что я в тебя влюблена. Что я всегда была в тебя влюблена. Он говорит мне это тоном, отличающимся от мягкого вежливого тона, который он использует всегда. Этот тон не то, чтобы невежлив, но если я не ошибаюсь, в нем звучат нотки раздражения. А может быть, он просто напряжен.
Это осложняет переживание мною утраты близкого человека. Я горюю о тебе, как горевала бы возлюбленная. Как горевала бы жена.
– Быть может, вам стало бы легче, если бы вы написали об этом, – заявляет он, когда я прихожу к нему в последний раз.
А быть может, и нет.
«Я и забыла, как это больно – вспоминать», – пишет одна из моих студенток. А ей ведь только восемнадцать лет.
Новость мне приносит Эктор, позвонив в дверь как-то под вечер. Агент, управляющий зданием, уведомил его владельца, что будет слишком много мороки, если тот начнет оспаривать мое ходатайство о том, чтобы оставить Аполлона в квартире в качестве животного для эмоциональной поддержки, тем более что на него не поступало никаких жалоб от других жильцов. (Один из моих друзей заметил, что теперь, когда у меня есть свидетельство от психотерапевта, я вероятно, смогу держать в квартире собаку все время, пока я ее снимаю, даже после того, как Аполлон скончается. Наверное, так оно и есть, но я дала себе слово больше не прибегать к этому трюку. К тому же я не могу вынести мысли о том, что Аполлон скончается, что Аполлон будет заменен.)
Эктор улыбается во весь рот. Мои глаза влажные от облегчения.
– Думаю, это следует отпраздновать, – говорю я.
У меня все еще осталась бутылка шампанского, которую мне подарила одна из студенток.
Каждый, кто вынужден наблюдать за стареющей собакой или кошкой, напоминает мне поэта Гэвина Юарта, желающего, чтобы его выздоравливающий после болезни четырнадцатилетний кот смог прожить хотя бы еще одно лето перед этим последним роковым ужасным визитом к ветеринару.
Я вижу в шерсти на морде Аполлона седые волоски и красные ободки вокруг его глаз. Я замечаю, как тяжело он иногда ходит, как порой у него только со второй попытки получается встать на лапы, и от этого мне больно. Перечень симптомов, который дает мне ветеринар, говоря, что я должна их опасаться, перечень распространенных признаков болезней и ухудшения состояния у собак старшего возраста повергает меня в ужас. (Как ты будешь заботиться о нем, если он станет немощным?) За те полгода, что прошли между осмотрами у ветеринара, его артрит стал хуже.
Одного чуда мне недостаточно. То, что катастрофы удалось избежать, то, что нас с ним избавили от разлуки или выселения – простите, но мне этого мало. Теперь я как Жена Рыбака из сказки братьев Гримм: я хочу большего. И не просто еще одного лета или двух, или трех, или четырех. Я хочу, чтобы Аполлон прожил еще столько же, сколько и я. Все, что меньше, было бы несправедливо.