Барышев осторожно сел в плетеное кресло, отставив больную ногу, и положил трость на колени.
– Итак, – обведя взглядом гостей, произнес он, – вы, господа, решили использовать мое положение для своих целей. Первичный разговор уже состоялся, и я в курсе всех желаний ваших хозяев. С молодым человеком мы успели переглянуться и сразу не понравиться друг другу. Ну-ну! Не надо делать такие страшные глаза, юноша! Хочу сразу определить свое отношение к своему «родственнику». У меня нет опыта общения с молодыми людьми, проживающими со мной под одной крышей, я больше привык специализироваться по воспитанию молодых барышень, кои иногда скрашивают мои унылые будни. Григорий, запомните твердое правило этого дома: никаких вольностей по отношению к племянницам, которые скоро приедут ко мне для продолжения обучения.
Гришка чуть не скрипнул зубами. Еще и малявки какие-то здесь проживают! Не было печали, блин!
– Сразу определимся, кто ты будешь в этом доме, – Барышев достал из карманчика пиджака светло-сиреневый платок и промокнул свой лоб. – Итак, свое имя ты можешь оставить при себе, потому что тебе невероятно повезло. Мой настоящий племянник – твой тезка. А вот фамилию мы тебе поменяем. Будешь представляться Григорием Старицким. Запоминай, молодой человек, кем ты будешь ближайшие три или четыре года…
– Четыре, – подсказал Кирилл, молча слушавший Барышева.
– Четыре года, – медленно повторил хозяин и пару раз качнулся в кресле. – «Твой» отец, Михаил Андреевич, приходится мне троюродным братом по матери. «Мать», Любовь Юрьевна – в девичестве Садулаева, родом с Кавказа. Потом мы еще обстоятельно поговорим о корнях. Но на первое время этого будет достаточно. «Родители» твои проживали в Приволжске до девяносто восьмого года. Жили замкнуто и обособленно. Связь потерял с ними давно. К своему прискорбию узнал, что они погибли в автомобильной аварии. У них остался сын, это точно. Вот и возьмем за основу их трагическую жизнь. Оставшись один, молодой человек каким-то чудом узнает о существовании доброго дядюшки, обитающего черт знает в какой глухомани, и едет к нему. Естественно, я в порыве радости от появления очередного нахлебника разрешаю ему пожить какое-то время у себя. Надеюсь, никто не станет копать так глубоко, чтобы наша афера стала достоянием компетентных органов. Понятно тебе?
– Да, – кивнул Гришка. – А как же другие родственники? Неужели у вас их так мало?
– Я не поддерживаю с ними тесную связь, – ответил Барышев. – Наш род обеднел и оскудел. Не думаю, что кто-то захочет глубоко копать, если не будет на это веских причин. Надеюсь, что тебе хватит благоразумия не возбуждать к себе излишнее внимание.