– Ладно, – послушно согласился он, снова становясь ребенком. Его распахнутые синие глаза лучились любовью.
Мэри охватила злость. Тим был абсолютно прав: это несправедливо, во всех отношениях.
– Мэри, вот ты говорила про папу. Что он хочет спать с мамой в земле. Я понимаю, что ты имела в виду. Если бы ты умерла, я тоже захотел бы умереть. Мне не хотелось бы ходить, разговаривать, смеяться и плакать, честное слово. Я хотел бы быть с тобой, в земле. Без папы здесь будет плохо, но я понимаю, почему он хочет умереть.
Она приложила его руку к своей щеке.
– Всегда легче понять человека, если ставишь себя на его место, правда? Так, я слышу, папа нас зовет. Как по-твоему, ты сможешь удержаться от слез, разговаривая с ним?
Тим невозмутимо кивнул.
– Да, не волнуйся. Папа мне очень нравится. После тебя он мне больше всех нравится, но он ведь маме принадлежит, да? А я принадлежу тебе, поэтому сейчас я не так сильно обеспокоен. Теперь я принадлежу тебе. Если ты просто принадлежишь кому-то, это ведь не грех, да, Мэри?
– Нет, Тим, не грех, – покачала она головой.
Голос Рона приближался. Мэри откликнулась и встала, ожидая, когда он подойдет.
– Мэри? – Тим все еще сидел на земле и смотрел на нее так, словно открылась некая истина. – Знаешь, что мне пришло в голову? Помнишь тот день, когда мама умерла и ты приехала к нам, чтобы забрать меня?
– Да, конечно.
– Дони тогда на тебя сильно ругалась, наговорила столько гадостей, а я никак не мог понять, чем же она так расстроена. Я пытался, пытался понять, но не мог взять в толк, чем она так сильно рассержена. Когда она кричала на тебя, мне было так стыдно, потому что я думал, что мы совершили нечто ужасное. А теперь, кажется, понял! Дони подумала, что мы целовались?
– Ну да, примерно.
– О! – Тим поразмыслил с минуту. – Тогда я верю тебе, Мэри. Я верю, что нам не дозволено целоваться. Раньше я Дони такой никогда не видел, и с тех пор она очень неприветлива с папой и со мной. Однажды они с папой сильно поругались из-за того, что я остаюсь у тебя, и теперь она вообще нас не навещает. Поэтому я верю, что это грех. Должно быть, это действительно грех, иначе Дони не стала бы так сердиться. Но почему она думает, что мы целовались все время? Мэри, она же должна понимать, что ты не можешь этого допустить. Ты никогда не позволишь нам сделать что-то плохое.
– Согласна, Дони должна это понимать, но порой люди, когда слишком расстроены, не способны рассуждать здраво. Да и Дони не знает меня так хорошо, как ты и твой папа.
Тим внимательно посмотрел на нее.
– Но папа встал на твою сторону, а ведь он тогда тоже тебя совсем не знал.