– И что, черт возьми, заставило такую старую деву, как ты, после стольких лет, стать нормальным человеком? Дружком обзавелась?
– В каком-то смысле, но это не то, что все, я уверена, думают. Есть вещи, мой дорогой Арчи, которые иногда на старую деву оказывают куда более благотворное воздействие, чем просто сексуальное удовлетворение.
– Абсолютно с тобой согласен! Чудеса творит именно любовь, Мэри. Восхитительно чувствовать, что ты желанна, что в тебе нуждаются, тебя ценят. А секс – это лишь вишенка на торте.
– Мудрые слова! Неудивительно, что мы с тобой так слаженно работаем вместе на протяжении стольких лет. Здравомыслия и чуткости, Арчи, у тебя гораздо больше, чем у обычного бизнесмена.
– Поверить не могу, аж уши дымятся! Да, Мэри, ты и впрямь сильно изменилась! И, должен добавить, к лучшему. Если и дальше так дело пойдет, я, пожалуй, приглашу тебя на ужин.
– Уж пригласи! Буду рада снова увидеть Тришу.
– А кто сказал, что там будет Триша? – пошутил он. – Впрочем, мне сразу следовало понять, что в душе ты осталась прежней. А если серьезно, думаю, Триша сама захочет увидеть, как ты изменилась. Так может, как-нибудь вечером заглянешь к нам на ужин?
– С удовольствием. Скажи Трише, пусть позвонит мне, и мы согласуем день и время.
– Ладно. А теперь хватит юлить. Выкладывай, дорогая, кто придал новый смысл твоей жизни.
– Пожалуй, можно сказать, что это ребенок. Только ребенок очень особенный, не такой, как все.
– Ребенок! – Безмерно довольный, Арчи откинулся на спинку стула. – Конечно, ребенок. Как я сразу не догадался? Такой кремень, как ты, скорее смягчится под влиянием ребенка, чем мужчины.
– Не все так просто, – неторопливо ответила Мэри, изумляясь своей смелости и непринужденности: никогда прежде в общении с Арчи она не чувствовала себя столь раскованно. – Его зовут Тим Мелвилл, ему двадцать пять лет, но при этом он ребенок: у него слабоумие.
– Жаба людоедская! Вот это да! – вскричал Арчи, вытаращившись на нее; он был мастер придумывать необычные восклицания, благо что не бранные. – Как же тебя угораздило?
– Да само как-то вышло. Трудно защищаться от человека, который не понимает, что такое защита. Еще труднее обижать того, кто не понимает, за что его обижают.
– Да, это верно.
– На выходные я беру его с собой в Госфорд, а в отпуск надеюсь съездить с ним на Большой Барьерный риф. Тим совершенно искренне отдает мне предпочтение перед всеми остальными, не считая родителей. Они хорошие люди.
– Интересно, а почему он не должен предпочитать твое общество, рисковая ты голова? Я велю Трише, чтобы она подумала, в какой день нам собраться, ну и тогда ты расскажешь все в подробностях. А сейчас, моя боевая лошадка, давай вернемся к нашим делам. Что-то слышно от Макнотона по поводу геологической концессии в Динданге?