– О, Рон, Рон! – всхлипнула Мэри, протягивая к старику руки. Стройная фигура на пляже растворилась в пелене слез.
Они прильнули друг к другу: у каждого была своя боль, – а спустя несколько секунд Мэри осознала, что скорее это Рон утешает ее, а не она его. Объятия старика, по-мужски покровительственные, даровали ей ощущение умиротворения, сострадания и защищенности. Она уткнулась лицом в его дряблую худую шею и закрыла глаза.
Внезапно у нее по спине пробежал холодок, и мисс Хортон в испуге распахнула глаза. В нескольких шагах от них стоял Тим, и впервые за долгие месяцы их дружбы Мэри увидела, что он разгневан. Его трясло от ярости, глаза потемнели; кулаки конвульсивно сжимались и разжимались. Ужаснувшись, Мэри отпрянула от Рона, причем так резко, что тот пошатнулся, хватаясь за один из столбов, поддерживавших крышу веранды. Обернувшись, он увидел Тима. С минуту отец и сын молча смотрели друг на друга, потом Тим повернулся и побежал по тропинке к реке.
– Что с ним такое? – прошептал Рон.
Пораженный, он хотел последовать за сыном, но Мэри вцепилась ему в руку.
– Нет, не надо!
– Мэри, я должен выяснить, что с ним случилось! Что он сделал? Чем он тебя так напугал? Отпусти!
– Не надо, Рон, прошу вас! Я сама схожу за Тимом, а вы побудьте здесь. Пожалуйста! Рон, не спрашивайте ни о чем. Просто позвольте мне самой его найти!
Нехотя Рон согласился.
– Что ж, милая, иди. Ты с ним ладишь, и, возможно, утешение женщины – именно то, что ему сейчас нужно. Если б Эс была жива, я послал бы ее. Ступай.
Мэри торопливо спустилась к берегу, но Тима там не оказалось. Она оглядела пустынный пляж. В последнее время Тим любил уединяться на одной поляне в лесу, и Мэри направилась в сторону леса. Тим был там. Облегченно выдохнув, Мэри устало прислонилась к дереву и стала наблюдать за ним. Его душевные терзания потрясли ее. Каждая линия до боли красивой высокой фигуры безмолвно кричала о страдании, точеный профиль искажала невыносимая му́ка. Оставаться равнодушной к его горю было невозможно. Мэри бесшумно приблизилась к Тиму и тронула за плечо. Он вздрогнул, словно ее пальцы обожгли его.
– Тим, что с тобой? Чем я тебя обидела?
– Ничем, ничем!
– Не скрывай от меня, Тим! Что я сделала не так?
– Ничего! – выкрикнул он.
– Но ведь ты на меня обижен! Уже несколько месяцев. Я это чувствую, но не пойму, что я сделала не так! Скажи!
– Уходи!
– Нет, я никуда не уйду. Не уйду, пока ты не объяснишь, в чем дело! Мы с твоим папой с ума сходим от беспокойства, а ты смотрел на нас с ненавистью. С ненавистью, Тим! – Она встала перед ним и схватила его за плечи.