Заспанные торговки время от времени попадались ей на пути. Они волокли на рынок тяжеленные корзины со всяческой снедью, и долго еще тянулся за ними хвост разнообразных пряных запахов.
Вооруженный стражник, выходивший из ворот лупанария и еще переполненный чувственными впечатлениями, проводил Лидию похотливым взглядом.
Голенький карапуз помочился у стены дома и, беззубо улыбнувшись молодой женщине, отправился досматривать прерванный сон.
Наконец позади остались последние городские строения, и Лидия оказалась на каменистой равнине, окаймленной с обеих сторон высокими грядами.
Вдалеке шумело море.
Молодая женщина непроизвольно ускорила шаг, услыхав эту величавую песнь стихии. Она задыхалась от стремительной ходьбы, но все-таки не останавливалась, будто боялась, что сердце не вынесет даже малейшего промедления.
В руке она сжимала свой маленький талисман, свидетель состоявшейся мести, — монетку достоинством один асе.
Прибрежные камни были холодны как лед.
Обессиленная, Лидия опустилась на огромный, поросший буро-зеленым мхом покатый валун, и глаза ее наполнились слезами.
Волны то и дело жадно обступали камень со всех сторон, а потом откатывались прочь, шурша галькой, и оставляли на пути отступления грязную пузырящуюся пену. Окрашенная лучами восходящего солнца, она казалась кроваво-красной.
Должно быть, хищные рыбы давно уже обглодали скелет сброшенного со скалы предателя, подумала Лидия.
Боги позволили ей совершить возмездие, но теперь жестоко наказывают за это.
Она утратила драгоценный браслет, подарок возлюбленного, и вместо него сжимает в ладони крохотный асс.
Символ любви она заменила на символ мести.
Ее муж, ничтожество из ничтожеств, предал ее. Ее дети перестали видеть в ней мать.
Она дорого расплачивается за свою несостоявшуюся любовь. Что ждет ее впереди?… Свобода или смерть? Или — и то и другое вместе.
Хайнц Кунце добродушно улыбнулся, когда Чернов с лицом темнее тучи вошел в камеру.
Гулко захлопнулась тюремная дверь.
— Ну? — спросил немец, блеснув линзами очков. — Какие дела?
Вместо ответа Чернов оглянулся и прислушался. Шаги надзирателя удалялись.
— Все в порядке? — поинтересовался Кунце. — Что сказал следователь?
— А вот что, — рявкнул Чернов и, размахнувшись, тяжелым кулаком врезал немцу по челюсти. Тот от неожиданности не успел увернуться и, нелепо взмахнув руками, отлетел к противоположной стене.
— Хочешь знать, какие дела? — грозно произнес Чернов и, навалившись на щуплого сокамерника всей своей тяжестью, стал наносить ему мощные удары.
Немец болтал головой, будто тряпичная кукла, и жалобно всхрюкивал при каждой новой затрещине.