— Не помню уже. Да разве это важно?
— Важно.
— Как всегда — какие-то нарушения в профкоме по поводу предоставления путевок, злоупотребления со стороны должностных лиц… Мало ли. Видимо, я был не совсем прав.
— То есть?
— То есть не надо было обращать внимания на такие мелочи.
Это были новые напевы. Непримиримый наследник дела Торквемады явно помягчел, утратил былую несгибаемость. Неужели он научился прощать мелкие прегрешения?
— Такие ли уж это мелочи?
— Конечно. Если было бы что-то по-настоящему серьезное, соответствующие органы и без моей помощи могли бы вскрыть имеющиеся факты и принять по ним соответствующие меры. — Он говорил как по писаному, за годы творения заявлений у него выработался безупречный бюрократический стиль.
— Эту жалобу вы писали в прокуратуру? — Я показал ему несколько исписанных листков с печатями регистрации и резолюциями различных начальников.
— Писал.
— По ряду фактов были проведены проверки и приняты соответствующие решения. По представлению прокуратуры некоторые должностные лица были привлечены к дисциплинарной ответственности.
— Вот видите, как славно получилось. Зло искоренено. Теперь полный порядок.
— В чем суть иронии?
— Никакой иронии. Я искренне рад.
— Хотите кофе? — спросил я. — Расслабьтесь немного, Станислав Валентинович. У нас же обычная беседа. Можно сказать, дружеская. Вы человек принципиальный и бескомпромиссный. Для вас понятия «честность» и «честь» не пустые звуки. Зачем мне уговаривать вас говорить правду? Вы и так скажете что знаете. Не так ли?
— Конечно.
— Ну и ладненько.
Я включил чайник с электроподогревом. Агрегат был зверский, кипятил воду почти мгновенно. Вскоре кофе был готов, и от трех наполненных напитком чашек распространялся божественный аромат.
— Все хотел узнать, куда это Ионин пропал, — сказал я, прихлебывая кофе. — Вроде еще недавно нам дремать не давал, выводил всякую нечисть на чистую воду. И вдруг исчез. Почему, Станислав Валентинович?
— Обстоятельства. Надоело просто.
— Вряд ли. Что-то произошло. Очень серьезное.
— Ничего не произошло.
— «Сыт я по горло, до подбородка, ох, надоело петь и играть. Лечь бы на дно, как подводная лодка, чтоб не могли запеленговать». Слышали эту песню Высоцкого?
— Я этого хрипатого не слушаю.
— Напрасно… Станислав Валентинович, такие люди, как вы, просто так на дно не ложатся. Вас ведь сломали.
— Никто меня не ломал!
— Кто ни пытался это сделать, никому не удалось. А Новоселов сломал. Да еще так, что вы намертво замолчали. Правду говорю?
— Нет.
— А может, купили? Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Это относится, видимо, и к любви к истине.