Огромный, с теленка, волк!
Шерсть на затылке вздыблена, по телу белые полосы. Стоило мощным лапам приземлиться, подняв облако пыли, как на земле, прямо у моих ног, оказалась лань с перегрызенным горлом.
— А-а-а-а! Мама!
Никто из присутствующих не шевельнулся. Только Вилла не спеша двинулась к нам. На лице женщины по-прежнему не дрогнул ни единый мускул, правда, она подняла одну бровь.
— Помогите! Кто-нибудь! — продолжала голосить я. — Пожалуйста! Прогоните его! Убейте! А-а-а!
В следующий миг я замолчала и даже, кажется, перестала дышать, потому что волк посмотрел на меня как-то обиженно, припал к земле, и тело его странно вытянулось, голова покрылась темными волосами, послышался тошнотворный хруст. То, что еще секунду назад было волком, встряхнулось, и с земли поднялся абсолютно голый, не считая слоя пыли на нем, Дреко. Тот самый, который бился с Виллой.
Он улыбнулся мне окровавленным ртом, пара красных капель стекла по подбородку.
Выпучив глаза, я закрыла рот руками и заорала, срывая голос.
В желтых глазах Дреко мелькнуло недоумение, поморщившись, он приложил руки к ушам.
— Неблагодарная, — сказал он, когда я перевела дыхание. — То она хочет есть, то она не хочет есть, поди вас, самок, пойми… Я, между прочим, этого оленя час загонял для нее, на сытый желудок, между прочим! Как будто мне заняться нечем, а она сразу — прогоните его, убейте. Знал бы…
— Вот ты какой! — обиженно сказал ему Грэст. — Первым подсуетился.
— Опередил нас, — сказал Вирд. — Самый умный и самый хитрый, да?
— Между прочим, мог бы и позвать на охоту для новенькой, — пробурчал Рив. — Хотя бы из вежливости.
Вилла пересекла расстояние, разделяющее нас, в пару прыжков.
— Загнал — и молодец, — рыкнула она. — Теперь все свободны. Вы знаете закон. До посвящения самка неприкосновенна.
Она нагнулась, легко подхватила лань с болтающейся головой и закинула на плечо.
— Ну же, — позвала она меня. — Хотела есть — будешь есть. Пошли обратно, на материнскую территорию.
Я проследила взглядом струйку крови из разорванного горла животного, что стекала в пышное декольте Виллы, слабо застонала и сползла по дереву.
Последнее, что я услышала, было сдавленное ругательство Виллы.
Я бегу по ночному лесу, и на пятки мне наступает тьма. Я падаю, поднимаюсь, снова бегу и снова падаю, обдирая колени, сдирая кожу с ладоней. Я не разбираю дороги, натыкаюсь на стволы деревьев, бегу через кусты и поросль высокой травы, она больно хлещет по голым ногам.
Вот из-под ног вылетела напуганная ночная птица и, шумно ухая, полетела впереди.
Сияние бледного диска луны окрашивает стволы в бледно-серый, серебрит длинные иголки на разлапистых ветках.