Где-то поодаль звучит вой, мои колени снова подкашиваются, и я опять падаю, но на этот раз, подпрыгивая на кочках и камнях, скатываюсь в овраг.
Снова раздается волчья песня, на этот раз она совсем рядом.
Я поднимаю лицо к полной луне, и она приобретает очертания вытянутой пасти.
— Я иду за тобой, Эя, — говорит луна, и ночной лес вторит ей тысячей голосов.
— Зверь идет за тобой, — шепчут деревья, колыхаясь от дыхания ветра.
— Зверь идет, — вторят ночные птицы.
— Зверь близко, — стрекочут сверчки.
— Зверь. Зверь. Зверь, — поют летучие мыши.
— А-а-а! — заорала я и очнулась от собственного крика.
— Ну что опять? — устало процедила Вилла, поджимая губы.
Я поняла, что лежу у ручья, слышу его журчание. Поодаль возится ребятня, рядом раздаются приглушенные голоса женщин.
Я вскочила, не до конца придя в себя, вцепилась в руку Виллы и принялась трясти ее, причитая:
— Зверь! Зверь! Зверь, понимаете? Он здесь! Он идет за мной! Он… Он только что был здесь. Я умру! Нет, мы все умрем!
— Зверь? — нахмурив брови, пробормотала Вилла. — Он давно мертв.
Я помотала головой, прогоняя остатки сна.
Ноздрей коснулся запах жареного мяса.
Я обернулась — несколько женщин суетятся у костра: кто-то переворачивает куски на деревянной решетке, кто-то машет еловой лапой над костром, та, что со светлыми волосами, сидит рядом и раскладывает на толстых зеленых листах какие-то оранжевые коренья.
Тут же перед глазами возникла убитая лань, которую волк кидает к моим ногам… Вилла, с легкостью зашвыривающая добычу на плечо… Кровь животного стекает ей на грудь.
Я отпрыгнула назад, и завизжала так, как не кричала, наверно, никогда.
В следующий миг оказалась на лопатках, прижатая к земле. Надо мной нависла Вилла, твердая ладонь накрыла мой рот.
— Тише, — сказала она. — Щенков напугаешь.
Я продолжила орать, но беззвучно, вращая глазами, и, когда Вилла слегка ослабила хватку, вгрызлась зубами ей в палец.
— Ай! — воскликнула она и раздраженно затрясла рукой. — Совсем дикая, да?
Вилла положила укушенный палец в полуоткрытые губы. Одна из женщин, что возились у костра, обернулась.
— Не верю своим глазам, Вилла. Тебя покусала новенькая!
— А говоришь, она не сможет охотиться!
— Она начала сразу с самой крупной дичи!
Женщины засмеялись, и даже Вилла почему-то фыркнула.
— Ну, покусала — это сильно сказано, — проворчала она, продолжая удерживать меня у земли одной рукой.
— Успокоилась? — спросила, наклоняя ко мне лицо.
Я отчаянно замотала головой.
Вилла вздохнула.
— Пошли есть?
Я снова помотала головой, а Вилла снова вздохнула.
— Ты мне надоела, — искренне сказала она. — Что не так?