"Местом работы” я избрал очереди.
За всю свою сознательную жизнь в СССР — до войны и после, и сегодня, когда непрерывно сообщается о том, что западные страны все больше и больше отстают от Советского Союза по всем отраслям хозяйства, — я не помню дня, чтобы людям не приходилось стоять в очередях: будь то гастроном или промтоварный магазин. Даже за пивом целая вереница желающих стоит на улице, чтобы побаловать себя кружкой пива; причем вторую не выпьешь, так как надо снова возвращаться в хвост. Эти искусственно созданные человеческие скопления как нельзя больше были на руку карманникам.
Вскоре, после моего возвращения к прошлым занятиям, у меня завелись деньжонки. Я накупил барахла — и стал жить припеваючи. У меня появились друзья, — "артисты”, как я их называл. Среди них были представители всех национальностей великой империи. В Ташкент, словно в водоворот, стягивался воровской мир со всех концов государства. Здесь можно было встретить профессионалов от 12 до 70 лет, мужчин и женщин. В этой буче оказался и я. Встречались мне воры с необыкновенной биографией, опытные, утонченно-интеллигентные люди, про которых никогда не скажешь, что они преступники, у которых за спиной долгие годы тюрьмы, Сибири и — заграницы. Мне интересно было слушать их рассказы, посидеть с ними за бутылкой, когда раскрывалась их душа и все пережитое оборачивалось увлекательными историями… Всякую свободную минуту я старался проводить в обществе таких людей. Чаще всего их можно было встретить в парке им. Тельмана, место было действительно великолепное: отличный ресторан на островке, отделанный на восточный манер, вокруг — цветы и пальмы, журчание маленького водопада, ароматы вкуснейших восточных блюд, музыка и — девушки. Всех наций, расцветок и типов… Здесь же игорный дом — бильярдная, отдельные кабинеты, — словом, делай деньги и лови кайф. Посещая этот ресторан, люди, казалось, забывали обо всех невзгодах и неурядицах.
Я тоже любил бывать там. Но — для этого требовались немалые деньги. В Ташкенте умели, так сказать, даже камни прекращать в звонкую монету. Во время войны здесь жили роскошно, на широкую ногу. Недаром говорили: "Ташкент — город хлебный”. Воистину, это было правдой!
Деньги каждый добывает по-своему. Кто честно вкалывает в СССР и тянет на одну зарплату, — в ресторан не пойдет. Не на что. Но кто ж это живет на одну зарплату?! Все что-нибудь "химичат”, приворовывают, приторговывают. Но воры разделяются на две категории. Те, кто ворует у государства — за прилавком, за баранкой, на профессорской кафедре, в министерском кресле, — именуются честными ворами. А те, кто ворует у этих воров — именуются ворами нечестными. Стоит только поглядеть на эту ситуацию непредубежденно — и все станет ясным: ведь если не было бы воров честных — у кого крали бы нечестные? В квартиру рабочего, с трудом волокущего семью от получки до аванса, от аванса — до получки, вор не пойдет, так как нечего там взять. Выше я рассказывал о том, как ограбили мы квартиру одного из честных воров — взяли более миллиона наличными и драгоценностями. Разве богатство это досталось ему честным путем?! Нет, он нагло и жестоко грабил рабочих и служащих, тех, кто трудился, чтобы не умереть с голоду, чтобы выдали им драгоценные хлебные карточки. Если рассудить здраво, то поймешь: нет во всем огромном СССР такого человека — от всемогущего министра до рядового рабочего, кто не воровал бы, кто удовлетворялся бы собственным заработком… Не воруют только те, кто не может добраться до чего-либо лакомого, либо такие, которые по роду занятий ни в чем не нуждаются: у них всего выше головы. Но и это не совсем так, ибо человеческая природа берет свое. Смело скажу, что девяносто процентов работающих во всех отраслях народного хозяйства — врачи, учителя, артисты, преподаватели ВУЗов, чиновники — честные воры. Их девиз: "Воруй больше!” А девиз воров нечестных был всегда: "Воруй у вора!”.