Беседуя таким образом, мы добрались до вокзала. Поезда долго ждать не пришлось. Я подошел к вагонам, стараясь держаться в затемненной части перрона. Произошла лишь небольшая заминка с проводником: он не пускал меня, говоря, что вагон переполнен, мест нет совсем. Я запрыгнул на подножку, поезд тронулся, и, вися таким образом, стал уговаривать проводника. Говорил, мол, учусь в Москве, опаздываю на экзамены… Все было напрасно. Пришлось посулить ему денег. Это сразу подействовало. Мгновенно он пустил меня в вагон, принес постельные принадлежности и даже постарался доставить мне чай в полночь. Словом, я лишний раз убедился во всемогуществе чудодейственных бумажек.
По всему огромному Союзу без взятки не проедешь — это как бы дополнительная плата за билет.
Через три часа мы прибыли в мой родной город. Лежа на полке, я глядел в окно… Здесь мой отец, моя семья, жена. Господи, как мне хотелось встретиться с ними, обменяться хоть словом! А поезд тронулся, увозя меня все дальше и дальше от родных краев, в бескрайние просторы России. Усталость и грусть одолели меня. Я уснул крепко, забыв обо всем, даже о том, что мне следует скрываться от людей. Все было в порядке: билет при мне, так что ревизоров бояться нечего. Проснулся я в час дня. Хотелось есть. На первой же стоянке я вышел на перрон, куда мелкие торговцы выносят для продажи проезжающим кое-какую снедь: овощи, фрукты, хлеб, жареную рыбу, картофель в мундирах. Запасшись едой, я направился к своему вагону. Внезапно ко мне подошел друг отца… Не останавливаясь, буквально на ходу, он предупредил меня, чтобы я ни в коем случае не показывался на глаза: на меня объявлен всесоюзный розыск. Наспех поблагодарив его, я тут же исчез в своем вагоне и до самой Москвы не высовывал носа.
На Казанский вокзал поезд прибыл в шесть утра. Голод давал о себе знать, но все еще было закрыто. Дождавшись открытия привокзальной столовой, я плотно позавтракал и решил прогуляться по городу. Решил зайти в Мавзолей. Побывав там, я пошел еще и в музей Ленина, который располагался неподалеку, осмотрел и его. Побродив еще малость по городу, я решил уехать — в Куйбышев, на Волгу.
В Куйбышеве я пробыл всего день. Не знаю, отчего, но города эти мне были не по вкусу. Я решил вернуться обратно в Ташкент. Этому решению помогло то, что я вспомнил адрес родственников жены, проживающих там: его вручили мне еще в Дербенте.
Через неделю я вновь оказался в Ташкенте. Приняли меня родственники жены хорошо, но через несколько дней стали смотреть на меня с плохо скрытым раздражением. Пробыв у них недолго, я снял квартиру, — вернее комнату, где, кроме меня, жил еще один парень из Одессы. Я занялся поисками друзей, помаленьку знакомился с городом. Чего только не творил я за два с половиною месяца пребывания в Узбекистане: мне, скажем, надо было подробно изучить расписание всех поездов, проходящих через местный вокзал, твердо запомнить время открытия магазинов. Все это было мне необходимо, так как я решил вернуться к своему старому ремеслу карманного вора. Ничего другого не попадалось: на работу без прописки меня не брали, а идти в милицию за пропиской мне не следовало.