– Передвинь его, – сказал он.
Шенна подошел и положил руку на спинку стула.
– О! – воскликнул сапожник. – Он застрял!
Взялся Шенна за стул двумя руками, но его не удалось подвинуть ни туда, ни сюда.
– Ух ты, – удивился он. – Засел крепко, все равно что ручка на киянке!
– Подвинь мешок, – сказал Черный Человек.
Шенна подошел и ухватился рукой за мешок. Тот будто вмерз в стену – прочно, словно камень в глыбу льда. Шенна замер и опустил голову.
– Ну вот, – сказал он. – Вот я и влип так, как никогда раньше. Никто в мире и на целом свете не подскажет теперь, что же мне делать. Ни пять райских небес, ни девять чудес не подскажут, что делать! Как бы я ни старался, кто-нибудь все-таки зайдет и сядет сюда, как бы ни силился я его удержать! А тогда уж вся родная округа на меня ополчится. Забьют меня собственной плитой от очага без всякой пощады и жалости! А может, твоя милость, как раз ты в силах снять с них это проклятие?
– «Может, как раз я в силах снять с них это проклятие», – едко заметил Черный Человек. – После того, как кое-кто сам его наложил и проклял тех людей от всего сердца. «То-то я над ними стану потешаться!» Ну и где теперь твоя потеха?
– Потеха вышла ужасная, признаю. Но пусть и так, негоже тебе тыкать мне этим в лицо. Верно, сам ты никогда не совершал промашек. А кто же та женщина, что тебя разорила?
– Постой! Постой, Шенна! Эту промашку мы оставим в покое. Я сниму с них проклятие при условии, что ты вовек не проговоришься ни живому, ни мертвому о сделке, что заключена между мною и тобой.
– Будет тебе такое условие, с удовольствием, – согласился Шенна. – Не изволь сомневаться, у меня нет ни малейшего желания говорить об этом с кем-либо. Я-то как раз боялся, что ты сам всем разболтаешь, но если желаешь, чтоб мы оба хранили сделку в тайне, то я всем доволен.
Черный Человек подошел, склонился над стулом и большим пальцем правой руки очертил вокруг него на земле круг, и Шенна заметил, что от того места, где касался палец земляного пола, поднялся дым, будто очажный, а палец оставил на земле след, словно от раскаленной железной иглы.
Затем Шенна обернулся посмотреть на яблоню и оцепенел от страха, потому как показалось ему, будто высоко на дереве застрял мальчишка. Шенна вышел, Черный Человек – следом. На дереве Шенна никого не увидел, но заметил птицу, сидевшую на самой верхней ветке. Птица била крыльями, силясь оторваться от дерева, но не могла. Оба приблизились к дереву. Шенна взглянул на Черного Человека, а тот смотрел на птицу.
– Она застряла на дереве, твоя милость.