– Ну, всегда же есть летний семестр, – улыбнулся он. – Будешь все так же идти вместе со своим курсом. Просто те шесть единиц получишь в этот период.
– Десять секунд назад Вы сказали, что курсы этики летом не идут. Вы сейчас прямо так и сказали.
– А, ну да. – Он вздохнул. – Хорошо, послушай. Дай мне несколько минут все обдумать.
– Хотите, чтобы я вышла?
– Да. – Он указал на дверь. – Выйди, чтобы я спокойно все обмозговал. А раз уж ты там, принеси мне кофе.
Тьфу ты! Я схватила рюкзак и вышла из его кабинета в класс. Наливая кофе, я краем уха услышала, как он произнес: «Блин, блин, блин!» – и вызвал секретаря.
У меня возник соблазн насыпать в его стакан соли вместо сахара, но я решила подождать, пока он не предложит полноценный рабочий план. Я никогда не переставала удивляться, насколько беспечно он относится к своим обязанностям научного руководителя, как всегда, в начале каждого семестра случается «небольшая проблемка». Если бы один из деканов университета не посоветовал мне пойти дополнительно на специализацию по искусству, я могла бы вообще остаться без степени.
Я прилегла на один из эркеров и посмотрела на кампус внизу. Столько раз я пыталась описать его своим друзьям дома или написать его на своих холстах, но он все равно умудрялся всегда выглядеть по-разному.
«Кампус» Питтсбургского университета и близко не был схож с кампусами других вузов. Здесь не было акров роскошных газонов с дополняющими их светлыми каменными корпусами и столовыми – Питт больше походил на миниатюрный город с университетскими корпусами и общежитиями, искусно вписанными между корпоративными предприятиями, ресторанами и больницами. «Собор знаний», бежевая громадина, возвышающаяся над высотками общежитий и студенческих клубов, был единственным строением, которое ясно давало понять, что двадцать зданий, растянувшихся по всему району Окленд, являются частью учебного заведения.
Во все рекламные брошюры университет вставлял не меньше двадцати фотографий студентов, обучающихся под открытым небом на лужайке Солдат и Моряков или перебрасывающихся фрисби в парке студенческого клуба. Они совершенно «случайно» не упоминали, что эти места можно было использовать всего два месяца в году, потому что Питтсбург был вторым городом после Сиэтла по пасмурной погоде.
Наблюдая за ребенком, перебегающим улицу с шариком в руках, я почувствовала, как в моем кармане завибрировал телефон. Звонила моя лучшая подруга Надира.
– Алло? – шепотом ответила я.
– Привет! Ты где?
– Я в колледже Хонорс у своего куратора. Давай я тебе перезвоню.