– Конечно, мам.
Она взглянула на него и широко улыбнулась:
– Что, больше не мамочка? Мой сын стал слишком взрослым, чтоб называть меня мамочкой?
– Мамочка, – отозвался Мэтт писклявым детским голосом.
– Дурачок.
Видно было, как легко им друг с другом. Хотела бы я так же общаться со своей мамой.
– Грейс, Маттиас говорил мне, что ты музыкант?
– Да, я занимаюсь музыкой.
– Ты играешь на виолончели?
– Да. Я могу играть и на других инструментах, но на виолончели получается лучше всего.
– У папы Мэтта дома стоит роскошный рояль. Ты должна поиграть на нем, когда вы пойдете туда в гости. Чертовски жаль, что такой прекрасный инструмент вынужден всю жизнь выполнять роль обычного предмета мебели.
– Точно, – поддакнул Мэтт.
– Может быть. Я подумаю, что бы такое сыграть, чтобы всем понравилось, – не могу сказать, что мне понравилась эта идея. Из того, что я слышала про семью Мэтта, можно было сделать вывод, что они окажутся суровыми критиками любого искусства.
Вскоре мы въехали в узкий длинный проезд возле маленького прелестного бунгало, с крышей из дранки зеленого цвета и красно-коричневыми двустворчатыми ставнями.
Дворик перед домом выглядел как английский сад с кустами по пояс, но кусты были аккуратно выстрижены и не казались дикими зарослями. Воздух был прохладным, но ничего похожего на нью-йоркский мороз.
– Тут так красиво, – сказала я, ступив на дорожку.
– Теперь, когда мальчики выросли, у меня полно времени, чтобы возиться в саду. – Алетта отперла дверь, по обеим сторонам которой висели бронзовые лампы. – Входи, Грейс, я покажу тебе вашу комнату. Маттиас, оттащи, пожалуйста, это колесо.
Мэтт побежал обратно к машине, а мы зашли в дом.
Я не знала, чего ожидать. Она собиралась подвергнуть меня допросу третьей степени или зачитать свод правил поведения в этом доме? Я нервничала и чувствовала себя не в своей тарелке. Мы зашли в гостевую спальню, и Алетта тут же распахнула настежь окно, чтобы впустить свежий воздух – точно так же всегда делал Мэтт, входя в комнату. Они были так похожи – плавными изящными движениями, легкими характерами. Интересно, что же Мэтт унаследовал от отца? И унаследовал ли хоть что-то?
Она подошла ко мне и обхватила за плечи. Я втянула живот.
Она тепло улыбнулась.
– Не нервничай ты так. Я хотела улучить минутку, чтобы сказать тебе – Мэтт кажется таким счастливым в последнее время, и я думаю, что это связано с тобой.
– Да? – я старалась казаться спокойной.
– Ну, и я хотела сказать – добро пожаловать.
Я поставила свой чемоданчик и заметила, что она принесла сюда же сумку Мэтта.