Да, да, кивнула та, сейчас поедем и задвигала локтями, как паровозными тягами. Дежкина почиркала на ладони — дескать, пиши. Родственница приложила руку к уху, мол, звоните, не забывайте. Ну все, как положено в таких случаях.
Поезд стоял.
Дежкина еще раз показала на часы, мол, пора ехать. Родственница снова задвигала локтями. Снова были пантомимические просьбы писать и звонить. Добавился еще жест сцепленных друг с другом ладоней, который означал — привет всем.
Поезд ни с места.
Когда весь этот театр мимики и жеста повторился в седьмой раз, родственница попыталась открыть окно, чтобы сказать все то же самое словами. Была зима, и окно не открывалось.
Тут Клавдия и родственница затосковали. Но все равно продолжили, как заведенные: пиши, мол, звони, дескать, сейчас поедете, сейчас поедем.
Поезд простоял пятьдесят минут.
С тех пор Дежкина никого на вокзал не провожала.
— Пируем! — влетела наконец Ирина, и впрямь обернувшаяся очень быстро. — Сегодня Интернет отменяется. Времени мало.
— Какой Интернет? — оживился Игорь.
— Да так, женские секреты, — улыбнулась Клавдия. — Ну все, давай, рассказывай..
— Да что там рассказывать-то. Ночь прошла спокойно. С утра опять позвонила старушка. Дескать, хочет передать Лине посылочку в больницу. Я сказал, что Лину перевели, а вот куда — пока неизвестно.
Потом связался со своим банковским экспертом. И знаете, Клавдия Васильевна, кое-что интересное узнал. Вам в банке требование показывали?
— Да. Нормальное требование. А что?
— Ничего странного не заметили?
— Вроде ничего. Бумажка как бумажка.
— А краешек у нее надорван не был?
— Краешек?
— Да, слева.
Дежкина даже наморщила лоб, пытаясь вспомнить.
— Кажется, да, надорван. И что? Я подумала — это случайно.
— А вот ничего и не случайно. Помните, когда-то мода такая была у «братков»: ставили машину где попало и поднимали правый дворник, это означало — машину не трожь?
— Было такое.
— Так вот и здесь. Надорванный угол — это значок такой бандиты банкирам подают. Дескать, отдай деньги или хуже будет.
— Так все просто?…
— Да. Впрочем, думаю, недолго это продержится. У нас народ ушлый, скоренько все кому не лень исхитрятся под бандитов косить.
— Да уж, что мы умеем — так это исхитряться, — согласно кивнула Клавдия. — Ладно, с банком ясно. Хотя тут все равно — темный лес. Никак я не пойму, зачем Артуру нужно было Лине горло перерезать? Никак.
— О! Вот же я что еще вспомнил, — сказал Игорь. — Я про Черноокова вспомнил.
— Что про Черноокова?
— Так ориентировка была, кажется.
— Когда? Какая ориентировка? Сто лет в обед?
— Да нет, вроде недавно.