Муратов рассказывал, как изменили недавно схемы движения рассола, как переделали систему подачи горячей воды, промывающей кристаллизаторы… А тросы-скребки то поднимались, то опускались в глубины рассола.
Взойдя еще на этаж, мы попали в просторный зал с кафельным полом. Тут раздавалось гулкое эхо и резко дул холодный ветер. Перемешивая рапу в корытообразных емкостях, вращались дисковые сгустители. Диски из ледяного рассола выходят покрытые кристаллическим мирабилитом. Садка идет! А порошок сдирают с дисков искусственные сквозняки. Оттого и ветер гуляет, унося запахи сероводорода, которыми пропитано здание.
В другом корпусе мирабилит плавят в щелоке, чтобы отобрать у молекул лишнюю воду и получить таким образом сульфат натрия. Тут трудятся и мешалки, и центрифуги, стоят батареи выпарных установок и плавильные столики…
Собственно, все то же самое происходит в озерах-бассейнах, но там процесс растянут от сезона к сезону, там он зависит от летних и зимних температур, от перемен погоды. Там другие масштабы и сроки, и прежде там работали тысячи сезонников. А на заводе — считанные десятки квалифицированных рабочих, техников и инженеров. И завод действует ритмично, в течение всего года давая основную продукцию.
Из сушилки готовый сульфат идет по трубам в контейнеры, установленные на железнодорожных платформах. Вся заводская территория присыпана как бы тончайшего помола мукой.
Возвратившись в контору, я попросил Аязова растолковать мне, какова реальная возможность всесторонне использовать карабогазскую рапу? Ведь многие ценности до сих пор удаляются вместе с маточным рассолом.
— Есть научная тема, — задумчиво ответил Аязов, — тема комплексного использования местного сырья. Ее разрабатывают несколько институтов. Долго уже разрабатывают — пора завершить. Координирует работу Ленинградский головной институт… Ясно пока одно: существующее заводское производство в ближайшее время расширится. Надо уже прекращать добычу сульфата в бассейнах. Предстоит наладить выпуск сульфата калия — удобрения для полей.
Я спросил Аязова и о том, как сульфатчики отнеслись к идее «закрытия» Кара-Богаз-Гола. Я напомнил ему сцену из повести Паустовского. Там лейтенант Жеребцов познакомил капитана Григория Силыча Карелина (лицо историческое) с «дерзким проектом» своим: перегородить дамбой карабогазский пролив, чтобы остановить падение уровня Каспия и не допускать в рассольные воды рыбу, она-де напрасно гибнет в заливе. Карелин коротко и сурово пояснил лейтенанту вред идеи. И вот еще что добавил: «В Петербурге сидят дураки. Они размышлять не любят, а прямо брякнут — закрыть залив на веки вечные и удивить Европу. Ежели бы вы упомянули слово «открыть», то государственные мужи, может быть, призадумались бы, а раз закрыть — так закрыть. Закрывать — это для них святое дело…»