Натягиваю резину ружья, кладу палец на курок. Теперь я уже охотник.
Но какое там! Вокруг творится что-то невообразимое. Ходят стаями разноцветные спинороги. Пасутся на дне морские окуни — словно овцы щиплют траву. Фланируют ярко раскрашенные рыбы-бабочки. А вот уж совсем диковинное существо с четырьмя длинными плавниками и круглой головой — это мимо проплывает Кристиан. Каким странным должно казаться человеческое тело обитателям океана! Меня охватило чувство жалости, что невозможно увезти с собой хотя бы частицу этого удивительного утра — останется лишь бледная тень его, которую мы называем воспоминанием. И я пожалел, что в моей руке ружье вместо кинокамеры.
Однако — видно, так уж устроен человек — сетовал я на это печальное обстоятельство недолго, охотничий азарт захватил и меня: выследив крупного окуня, я увязался за ним. Не тут-то было, изредка поглядывая на меня, как мне показалось, с откровенным ехидством, тот держался на безопасной дистанции, теряя терпение, я нажимал на курок, но либо мазал, либо гарпун вообще не долетал до цели. И каждый раз, лениво помахивая хвостом, окунь удалялся на несколько метров и останавливался, словно приглашая меня продолжать столь забавлявшее его преследование. Я едва не плюнул с досады, да вовремя вспомнил, что нахожусь под водой и в зубах у меня трубка… И я ринулся искать другой объект для охоты.
Очень скоро я убедился, что все рыбы, которые мне попадались, ведут себя точно так же, как тот окунь, и заключил, что тут откровенный заговор. Осознав это, я заметил, как далеко оторвался ото всех, и поторопился обратно, втайне надеясь, что не дин я такой неудачник. Увы, я был потрясен увиденным: к небольшому надувному бую было уже привязано около десятка подстреленных рыб. И мне ничего не оставалось делать, кроме к наблюдать и учиться.
Оказывается, все просто, когда что-нибудь со знанием дела выполняют другие. Жан Ремо, например, с поверхности облюбовал коралл, остановился над ним, набрал в легкие побольше воздуху и нырнул на дно (глубина в этом месте была около восьми метров). Там он, приготовив ружье, присел на корточки, некоторое время пристально всматривался в сумрачные коралловые закутки, потом прицелился и выстрелил. Вынырнув и отдышавшись, он возвратился на дно, чтобы вытащить застрявший гарпун — на нем была рыба…
От буя по воде расходились бурые пятна крови. Вспомнив, что акулы издалека чуют ее запах, я спросил, не заявятся ли они сюда. Жан засмеялся — о, у них с каждой местной акулой чуть ли не личное знакомство, и потому они прекрасно ладят. Правда, добавил Жан, когда все-таки какая-нибудь является, они ведут себя с ней исключительно вежливо и почтительно, но как можно быстрее ретируются на риф, причем иногда забывают прихватить добычу…