Уэстфилд был одет безупречно: накрахмаленная белая рубашка, темный серебристый галстук и жилет. Его сюртук цвета морской волны как влитой сидел на его широких плечах, а серые брюки облегали его длинные ноги. Он выглядел джентльменом до кончиков пальцев. Она едва не рассмеялась ходу своих мыслей. Было бы неразумно позволить безупречному крою одежды Уэстфилда одурачить ее. С этим человеком нужно быть настороже, особенно когда дело касалось гордости и сердечных дел. Услышав шаги, Хейден обернулся. Сердце Софии едва не остановилось. Голубые глаза Хейдена были словно подернуты пеленой, а на его красивом лице читалась усталость. София поборола внезапный порыв броситься к нему. «Ты должна показать свое безразличие, глупая гусыня», – сказала она себе.
София вошла в комнату и закрыла за собой дверь, чтобы укрыться от любопытства миссис Маклин.
– Лорд Уэстфилд, – холодно произнесла она, – чем обязана чести вашего визита?
Она была довольна ровным тоном своего голоса. Он окинул ее взглядом, и она посмотрела на свое золотое с красным платье с простой мягкой юбкой и квадратным вырезом. София бессознательно подняла руку, прикрывая широкий вырез. Многие богемные обитательницы Челси одевались свободно и не пользовались корсетами, и Уэстфилд подумает, что она относится к богеме. Пропади все пропадом, она не позволит этому человеку прикоснуться к себе. Конечно, он считает, что она относится к богеме. Она опустила руку и смело встретила его взгляд. К счастью, она еще не распустила волосы.
– Вы хорошо выглядите, София, – нарушил молчание Уэстфилд. Его глубокий низкий голос казался материальной силой, ласкающей ее кожу. София медленно и осторожно вздохнула, чтобы успокоить бешеное биение сердца.
– Благодарю вас, милорд.
В комнате вновь воцарилось молчание.
– София, не предложите ли мне присесть, чтобы дать отдохнуть моей натруженной ноге?
Она хотела отказать ему в просьбе, однако жестом указала на пару обитых ситцем стульев, стоявших перед камином. Благодарно кивнув, он пересек комнату. Он лишь немного прихрамывал, а так походка Хейдена была достаточно ровной, учитывая полученное им ранение. Она удержалась от соблазна сказать графу, чтобы он использовал палку, но затем заметила знакомую элегантную с золотым набалдашником трость, прислоненную к стенной панели у окна.
Он стоял, ожидая ее, и София с неохотой подошла ко второму стулу. С каждым шагом, приближавшим ее к Уэстфилду, в животе у нее все сильнее трепыхались бабочки. Она не забыла, как его губы и руки ласкали ее кожу, помнила ощущение его крепкого тела и, разумеется, не забыла, как она отзывалась на его прикосновения. София села, и только тогда Хейден, чуть развернув стул, уселся напротив нее. Непринужденно откинувшись на обитую ситцем спинку стула, Уэстфилд сложил пирамидкой руки, поднес указательные пальцы к губам и посмотрел на девушку. Под его изучающим взглядом трепыхание в ее животе превратилось в бурю.