В целом данная страница привлекала, скорее, молодежную женскую аудиторию. Майор обратил внимание, что Филатова именно от лица «снежной Флори» активно вела переписку с другими пользователями, сохраняя отчасти свою «волшебную маску». Казалось, что ее «френды» играли с ней в эту своеобразную игру — общение с девушкой-эльфом, далекой от реалий обычного быта. При этом «френдов» было достаточно много и, по всей видимости, для них этот диалог с Флори — существом неземным и нежным — был чем-то вроде формы психологической разгрузки. Пользователи поверяли Флори свои сердечные дела, искали ее совета, благодарили.
Владимиров отметил про себя, что в целом ему нравится находиться на созданной Филатовой странице ЖЖ: его привлекал дизайн, расположение и содержание рисунков и текстов — все это было сделано с тонким вкусом и изяществом.
Лет пять назад он увидел нас столе у своей дочери такую прекрасно выполненную книгу с похожими чудесными принцессами, сказочными историями и прочее. Книга была необыкновенна хороша. Майор, вспомнив об этом случае, про себя улыбнулся: тогда же выяснилось, что жена и дочь купили эту книгу тайно и не хотели ее показывать ему, потому что стоимость издания была чрезвычайно высока.
После часа работы майору стало все ясно. Теперь нужно было посмотреть на непубличные записи Филатовой на ее ноутбуке.
На рабочем столе компьютера Владимиров нашел папку с названием «Мое» и погрузился в изучение ее содержания. Там находились черновики настоящих и будущих постов в «Живом журнале», варианты рисунков, сделанных вручную и отредактированных в фотошопе, но самой главной его находкой стал личных дневник пропавшей женщины. Это был самый настоящий дневник с датами, размышлениями, сомнениями, просто велся он не в традиционной бумажной форме, а в электронном виде.
И здесь уже не было той вымышленной «снежной Флори», а была одинокая и глубоко несчастная Марина, страдающая от непонимания окружающих, деспотизма собственной матери, своей профессиональной и творческой нереализованности и при этом мечтающая о любви. Женщина описывала все свои повседневные события вплоть до взаимоотношений на работе и бесконечной надоевшей ей дороги в метро. Сами записки, как это часто бывает с не редактируемыми личными записями, носили несколько сумбурный характер. Это было чем-то похоже на «поток сознания» автора, перемежающегося с ее собственными стихами.
Стихов было много, причем они создавались тоже как бы на ходу, как выражение внутреннего состояния тоски и беспомощности:
Черный вечер бьет мне в спину,