— Ясно, — отозвался Владимиров.
Вскоре он попрощался с хозяйкой дома и ее внуком и направился на машине в свое отделение.
Днем он написал подробный отчет о своем визите к матери пропавшей, приложив к нему все собранные ею новые сведения. Сразу его отчет попал на стол к Ковалеву и был внимательно им изучен. За полчаса до конца рабочего дня подполковник вызвал Владимирова к себе в своей сияющий свежим ремонтом кабинет.
— Вы неплохо поработали, Владимиров, — как-то небрежно отозвался Ковалев. — Но, думается мне, что вам как всегда повезло. Ваш отчет я прочитал. И решил теперь вас занять другим важным поручением: вы должны сесть за компьютер пропавшей и внимательно изучить все то, что она там писала и выкладывала в сеть. Более ничем заниматься вам не даю. Эта работа полезная и легкая, что-то вроде познавательного отдыха. Вам ясно?
— Так точно, — отозвался Владимиров, поняв, что Ковалев, почувствовав в нем конкурента, решил просто устранить его таким способом от активного введения этого делом. — Разрешите идти?
— Идите, Владимиров.
И майор молча подкинул кабинет.
Работать над записями Марины Филатовой Владимиров решил в двух направлениях. Сначала изучить ее страницу в «Живом журнале» — так сказать, ее лицо, то, которое она готова была показывать окружающим людям. А затем просмотреть ее личные записи в компьютере, если таковые найдутся. К этой работе он и приступил, предварительно забрав из технического отдела ноутбук Филатовой. С этого компьютера зашел на страницу пропавшей женщины.
Страница была сделана со вкусом и — как показалось майору — с большой любовью. Филатова шаг за шагом создавала свой образ — мечтательной «снежной Флори», натуры яркой и романтической. Тут же было выложено много личных рисунков Марины, она часто рисовала себя. Рисунки, преображая ее лицо, делали его по-настоящему волшебным: тонкие нежные черты этого лица обрамляли белые льняные волосы, огромные голубые глаза, необыкновенный «эльфийский» макияж, чуть заостренные «эльфийские» уши. Героиня всегда была изображена в длинных платьях, подчеркивающих стройность ее фигуры. Особый колорит рисунков передавался с помощью дикой природы, гор, водоемов, снежных звездных ночей.
«В такую можно влюбиться с первого взгляда», — подумал Владимиров. Он заметил про себя, что далеко не все художники так тщательно выписывают собственный образ, а здесь было именно самолюбование, глубокое погружение в мир собственных грез и фантазий.
Но еще большее внимание майора привлекли записи к постам. Это был дневник, но дневник опять-таки «снежной Флори», живущей в мире сказочных образов и смыслов. Она с упоением описывала сцены любви, говорила о своих переживаниях, мечтах, грезах, тоске об идеале. Здесь было много романтических историй, видимо, сочиненных ею самой, рассказов о душевных треволнениях, надеждах и их исполнении. Присутствовало большое количество аудиозаписей такой же «волшебной» музыки разнообразных композиторов.