А Виктор Михайлович вместе с внуком вырыли колодец, сделали пруд, посадили яблони, поставили скамейки.
Дед проводил времени там больше, чем у себя на огороде. Кто-то из соседей даже пенял ему в этом.
— Михайлыч, что деревья-то сажаешь, тратишься? Все равно тебе уж яблок с них не поесть!
— Мне не поесть, так другие поедят, — философски замечал дед. — Меня добрым словом помянут.
А внуку, когда суровый сосед уходил, оборачиваясь, говорил: «Ты, Дима, смотри и смекай. Жизнь — она большая, но в ней важно своим делом заниматься. Что-то важное делать. И чтобы польза и для тебя, и для людей в этом деле была. Без этого никак».
Дед умер в 1988 году. Осенью. В тот сентябрь в Полтаве стояло удивительное бабье лето. И когда тело положили в гроб, Дмитрий добавил туда уродившихся яблок от тех дедовских яблонь.
Больше он на Украину не приезжал. Да и приезжать было не к кому. Бабушка ушла в мир иной еще раньше, чем ее муж.
А потом распался СССР, и Украина стала другой страной. Владимирову иногда снился тот посаженным ими сад, но поехать и увидеть его воочию он не стремился: возможно, что и сада, и построенного ими колодца, и вырытого пруда уже нет, а в его воспоминаниях они все его существовали, как и образ его могучего деда.
Глава 4. Хлопотливая хозяйка
— Дима, просыпайся, — будил его кто-то.
«Ну вот, все-таки я уснул», — с грустью осознал Владимиров и открыл глаза.
Будил его Егор. Рядом стояли два эксперта-криминалиста.
— Ребята закончили, поехали обратно, им теперь свой отчет писать, а нам с тобой Самарину рассказывать, что и как.
— Поехали, — согласился Владимиров, — но давай еще заглянем к этой садовнице — Настасье Андреевне. У нее же ключи от дома и сада были. Надо бы навести справки.
И они сели в машину, но проехали ровно до домика с железной зеленой крышей. Дом был хотя и маленький, но производил впечатление жилья приветливого и благоустроенного: обитый недорогим сайдингом, с чисто вымытыми блестевшими на солнце стеклами окон, с деревянным заборчиком и с огромным садом с цветами.
Калитка оказалась не запертой, и Владимиров с Левиным прошли во двор. Там во дворе трудилась женщина лет шестидесяти. Она была одета в спортивные брюки, футболку и фартук.
— Простите, что ворвались без приглашения, — начал разговор Владимиров, — нам нужна Анастасия Андреевна.
Женщина, разогнулась и, не зная, куда деть перепачканные землей руки, ответила:
— Это я. А вы по какому вопросу? Наверное, из-за убийства. Из милиции или как?
— Из милиции, ходим по дворам и всех опрашиваем, вдруг, кто сознается, — вдруг неудачно пошутил Левин. Видимо, после несколько чопорной Стеллы Солоневич разговор с деревенской женщиной казался ему делом куда более легким.