И одновременно я все-таки спал эти двое суток (эти сорок лет!) под дубом – дриада не имела причин для лжи, к тому же исчезновение шрамов вполне подтверждало ее слова.
Будь на моем месте старина Хуммель, ничего удивительного в произошедшем не было бы, в его снах и не такое происходит…
Но у меня талант сновидца нулевой. Мой удел – самые заурядные сновидения, быстро забывающиеся. Побывать в Истинном Мире или наснить свой собственный я не могу, тесты в Институте дали отрицательный результат, а тестированием там занимаются специалисты высокого класса.
Не мог наснить – однако наснил. Или побывал в Истинном Мире, – сам, без проводника-сновидца.
Разрешить возникшее противоречие (оставаясь при этом в рамках материализма, не скатываясь в дремучий солипсизм), позволяла лишь одна версия: вода источника дает людям новые способности. Не всем, очевидно, иначе в окрестностях Гледхилла не протолкнуться было бы от сновидцев и прочих паранормалов… Но мне дала.
Может, я и джампер теперь пилотировать сумею? Надо будет проверить при оказии…
Я очень надеялся, что оказия подвернется скоро. Что предложенный Балайной план моего возвращения сработает.
* * *
Ручей брал начало в небольшом гроте. То не была пещера в полном смысле слова, скорее нагромождение гранитных валунов, игрою случая легших так, что образовалось внутреннее свободное пространство. Потрудились здесь не люди, и не другие разумные существа, – ледник, ползший в незапамятные времена по Скандинавии.
В сравнении с теми зарослями, что охраняли берега ручейка, вокруг его истока был настоящий укрепрайон. Никто, даже умирая от жажды, сюда не прорвался бы. Ну разве что батальон саперов со всей своей амуницией и техникой, необходимой для прорыва укреплений.
Мы с Балайной прошли легко. Кусты неизвестного мне вида раздвигались, убирали ветви, усеянные острыми шипами с палец длиной. Нижний ярус растительности – невысокий, по колено – ложился, прижимался к камням, и становились видны скрытые до того щели-ловушки метра по два-три глубиной, а на их дне можно было разглядеть обломки гранита со сколами острыми, как лезвия. Как вся эта флора выживала на крайне скудном количестве земли, нанесенной ветром в неровности камня, – загадка природы.
Внутри грота ничего, грозящего жизни и здоровью, не обнаружилось. Струя, не особо изобильная, падала из трещины в скале в небольшой резервуар, в этакую нерукотворную гранитную чашу, и вытекала из нее ручейком. В чаше мелькали в танце песчинки, дно было выстлано камешками. Один показался мне странным, я нагнулся, всмотрелся…