Выпили еще и еще. Государь, погрузившись в глубокую задумчивость, медленно произнес:
— Руки наконец-то освободил… Теперь новое дело затеем, важнейшее… — Вдруг, упершись взглядом в Богатырева, очнулся, осекся, словно понял: сказал нечто лишнее. Поднял лафитник: — За нашу славную викторию, за величие России. Прозит!
* * *
Петр пожелал первым возвестить народу своему о долгожданном мире. Он повелел «в знак радостных вестей стрелять каждую минуту из пушек и трубным гласом возвещать о сем… Во мгновенье разлилась весть и радость сия по всему городу. Все жители — старые и малые, обоего пола, стекавшиеся на брег Невы, — соответствовали монарху радостными восклицаниями».
В тот же день, взяв под локоть Меншикова, государь прошел на половину Екатерины. Сказал ей:
— Выгони всех слуг, а мы втроем посидим в зим нем саду. Речь о важном и вельми секретном. Давно в мыслях это дело содержу. Теперь, по завершении бра ни с королем свейским, ничто препятствовать мне не может.
Усевшись на диване среди благоухающих цветочных клумб, государь значительно посмотрел на собеседников:
— В вашей скромности, друзья, не сомневаюсь. Да все ж обещайте клятвенно, что никому, даже самым важным государственным лицам, о сей тайне не проболтаетесь. — Вперился взглядом в Меншикова. — Ни с трезвых глаз, ни с пьяных лишнего не молвите.
Меншиков перекрестился:
— Мин херц, батюшка, чтоб зенки наши вытекли — можешь надежно положиться, как рыбы молчать станем.
— Так слушайте…
* * *
Теперь пришла пора привести исторический документ, в правдивости которого сомневаться не приходится. Академик Яков Штелин писал в 1768 году:
«По благополучном и славном окончании войны со шведами государь хотел воспользоваться происходившими тогда в Персии беспокойствами и предпринять поход в пограничные провинции сего государства. Он открыл намерение своей императрице в покоях, где, кроме нее и князя Меншикова, никого не было. В продолжительном и тайном разговоре государь часто повторял: „В Персию пойдем!“»
В заключение разговора государь повторил: «Об этом, кроме нас троих, еще никто не знает. И вам приказываю содержать это до поры до времени в строжайшей тайне и никому не сказывать».
Так в глубоком секрете готовилось важнейшее дело.
За два дня до торжества Ништадтского мира, 20 октября 1721 года, Сенат и Синод решили просить государя от имени всего народа принять титул «Отца Отечества, Императора Всероссийского Петра Великого за силу, богатство, просвещение, распространение владений Российских, и за милость его и отеческие попечения о народе своем, который чрез единое токмо его руковождение, в замечательную славу у всего света приведен».