– А что будет с Харди? – спросила Сабина.
Снейдер посмотрел вниз по улице.
– Он был бы важным свидетелем по делу, но его поиски прекращены. Они все равно его не нашли бы. Он работал в отделе БКА по борьбе с наркотиками, а в тюрьме научился еще паре хитростей. – Снейдер сунул руку в нагрудный карман пиджака и достал открытку, которую без комментариев передал Сабине.
– Из Уругвая? – удивилась она. – Договора с Германией о взаимной выдаче преступников нет, – заметила она, рассматривая морское побережье Монтевидео. Текст на обратной стороне состоял из одного лишь предложения:
«Купили асьенду и открыли школу для глухих, где Нора преподает язык жестов».
Сообщение было подписано закорючкой, которая походила на «Харди & Нора».
– Значит, я правильно поступила? – неуверенно спросила Сабина.
– Никогда не сомневайтесь в своих решениях, – сказал Снейдер.
В груди у нее растворился комок, который давил уже несколько недель и становился все больше. Впервые с той ночи в бассейне «Аквамарин» она могла свободно дышать. Даже если Харди не был невинной овечкой, возможно, в ту ночь она все же сделала что-то хорошее.
– Кстати, я узнал, что прокуратура сняла обвинение с трех водителей грузовиков, потому что Рорбек не случайно выехал на трассу против движения, а намеренно выключил фары и хотел покончить с собой в автоаварии.
– Правильное решение. – Сабина кивнула. – А вы что сейчас собираетесь делать?
Снейдер взглянул на наручные часы.
– Зайду в филиал «Гаитала» в центре города. Там молодая мать из Нюрнберга, которая, вероятно, закопала труп дочери в лесу, проводит презентацию своей книги. «Мою дочь похитили», – пренебрежительно сказал он. – Хочу это послушать.
– А, ваше последнее нераскрытое дело, – вспомнила Сабина. – А потом? Приобретете книги? – язвительно спросила она, потому что знала, что Снейдер любит воровать книги в этой книжной сети, которая обанкротила магазин его отца.
– Конечно, а вы как думали? Мне нужен подарок для Кржистофа. Сегодня ему в больнице удалят штифты и пластины из ног.
– Передавайте ему от меня привет. – Сабина познакомилась с жестким поляком со своеобразным чувством юмора в первый день судебного заседания.
– Передам. А потом навещу сына Дианы. Завтра мальчику исполняется шестнадцать, он живет у своей тетки. Он хотел бы больше узнать о своем отце – а о нем можно рассказать кое-что хорошее.
– Кое-что хорошее? О Дитрихе Хессе? – удивилась Сабина.
Снейдер кивнул.
– Вы знаете мой девиз. De mortuis nil nisi bene – о мертвых или хорошо, или ничего.
Как непривычно странно! Она редко видела Снейдера таким миролюбивым. За последние дни должно было что-то произойти, о чем она не знала. Или Снейдер к старости превращается в сентиментального человека?