Мне в роту назначили фельдфебеля-сверхсрочника Дмитрия Ивановича Сухотина. Он снял с меня массу забот, особенно в делах хозяйственных. Я ему не мешал, но периодически оглядывал хозяйство и казарму роты для того, чтобы выписать фельдфебелю свои наблюдения. То есть сделать профилактический втык, чтобы бдительности не терял. Если всё пустить на самотёк, то движение замедлится и люди перестанут мух ловить, а когда они чувствуют за собой пригляд, то это их мобилизует на поддержание надлежащего порядка. Взводные унтера тоже с уважением относились к Сухотину, потому что он как старшина и даже выше взводных унтер-офицеров.
Конечно в роте не помешало бы иметь парочку офицеров, но тогда я был бы не командиром, а просто младшим офицером роты. Думаю, мы с фельдфебелем прекрасно справляемся.
На днях фельдфебель мне сообщил, что на конюшне приобрели лошадь специально для меня. У офицера, пусть я не офицер, но у командира подразделения должна быть своя лошадь, особенно в кадетском училище, которое считалось казачьим. Завтра пойду знакомиться.
Кстати, а кто был до меня командиром роты учебного обеспечения? Почему так оказалось, что рота осталась без офицеров? В кадровом отделении подполковник Шмидт рассказал, что до меня ротой командовал поручик Мелентьев, добившийся перевода в действующую армию на Маньчжурский фронт. Там он и погиб геройски. Потом в связи с большими потерями было сокращено количество офицеров в тыловых подразделениях, потом всё больше и тут появился я с особым стечением обстоятельств и насыщенной, но короткой биографией. Офицеры могут прибыть в конце лета после окончания военных училищ, но вы все равно в преимущественном положении, так как экзамены за курс военного училища будут проходить в начале июня.
- Нет ли фотографии поручика Мелентьева? - спросил я у подполковника Шмидта. - Хочу сделать галерею командиров роты, которые ею командовали, чтобы солдаты знали и помнили служивших здесь офицеров.
- Неплохая мысль, - похвалил меня подполковник. - Я обязательно посмотрю, кто командовал ротой раньше и подготовлю для вас данные.
На следующий день я пошёл в конюшню. Мне показали лошадь-двухлетку по кличке Зорька. Лошадь объезжена, но с норовом.
Я подошёл к станку с фанерной табличкой Зорька, вытянул в сторону правую руку и твёрдо сказал: Принять!
Зорька послушно сдвинулась вправо и освободила мне проход в узком станке. Я подошёл к голове, достал из кармана шинели кусок чёрного хлеба, обильно посыпанный крупной солью и протянул его лошади.
Зорька мотнула головой, потом посмотрела на меня и аккуратно плюшевыми губами забрала хлеб с моей ладони. Первый контакт есть.