Перекинувшись, он поднял девушку на руки и побежал, следуя голосу, тем более что путь лежал в нужном ему направлении.
Столько, сколько за последние дни, Хан не бегал даже в сезон Больших охот. Оборотни были значительнее сильнее людей, но их сила и выносливость имели предел. Зохан был измучен уже в своей звериной ипостаси, а в человеческой вообще каждый шаг давался ему с трудом, хотелось упасть, даже не поспать, нет, просто полежать, вытянув конечности и глубоко дыша. Но он смотрел на запрокинутое лицо Рубины, от жара алеющее соком осенних ягод, и понимал – надо торопиться, потому что ей все хуже и хуже! Какая ирония судьбы, получить взамен целого клана одну человеческую девушку! Мелькнула мысль, что, наверное, ему следует ненавидеть ее. За то, что выжила, за то, что вообще родилась на свет! Но он вспоминал ласковую ладонь на своей спине и понимал – замена равноценна. Потому что вместо целой деревни она получила его – Зохана Рысяша. Оборотня.
От тряски Рубина пришла в себя, облизала пересохшие губы. Хан думал, она попросит воды, но вместо этого девушка, вцепившись ослабевшими пальцами в ворот его куртки, прошептала:
– Брось меня!
Оборотень, не снижая скорости, молча мотнул головой.
– Мне… очень… плохо!
– Это простая простуда! – рявкнул Зохан. – Не смей сдаваться! Вспомни Озиллу!
Приснопамятный Озилла Крокцинум выбирался из таких ситуаций, которые им и не снились!
– Великолепный Озилла! – слабо улыбнулась Руби и потеряла сознание.
А оборотень резко остановился, но вовсе не из-за нее. Его носа достиг запах дыма, мирного дыма топящейся печи, в которой жарилось мясо. Странный, нехарактерный запах для самого средоточия засыпающего осеннего леса, не несущий ни чувства опасности, ни смертоносного дыхания бешенства.
Более не задумываясь, Хан ринулся вперед. Через какое-то время выскочил на поляну, спрятанную в кустах шиповника, дикой малины и роз. Если бы с них не облетели листья, а ветер не погнул их к земле, желая на зиму укрыть под снежным одеялом, оборотень не прошел бы так просто – ободрался до крови! В середине поляны стояла избушка, старая, но крепкая, из цельных бревен, с гнездом на коньке крыши, каким-то чудом там державшимся. Едва Хан ступил на основательно протоптанную тропинку, ведущую к дому, как дверь распахнулась, словно его ждали, и на пороге показалась красивая женщина с волосами, распущенными по плечам. Зохан узнал ее сразу. Узнал не только лицо, издали кажущееся лицом молодой женщины, узнал запах – диковатый, страстный, пропитанный ароматами трав и зелий.
Ведьма Эстель молча ждала, пока молодой оборотень подойдет к крыльцу. Так же молча посторонилась, впуская его в дом. Указала на лежанку у печки. Хан аккуратно опустил на нее Рубину и едва не осел на пол рядом – силы его оставили. Не по-женски крепкая рука придержала его за шиворот, чтобы не упал, а затем подтолкнула к столу, на котором дымилось в котелке молоко, а на сковороде еще шкворчал большущий кусок мяса, только снятого с огня.