Почуяв вожделенный запах, бешеный молча прыгнул на брата. Хан увернулся и бросился прочь, не давая ему приблизиться. Со стороны казалось, будто две большие рыси ловят мышей в затихшем лесу, такие прыжки и кульбиты они совершали. Но в глазах Улиша горела жажда крови, делавшая изящные танцы кошачьих – пугающими.
Стрема оказался умным псом. Он не рвался любой ценой сцепиться с опасным противником, однако приходил на помощь Хану тогда, когда тот думал, что все кончено, и сейчас блестящие от слюны клыки брата сомкнутся на его плоти. Тем не менее, бой следовало заканчивать – он отнимал драгоценное время! Боль в спине подсказала Зохану идею. Он заставил Улиша еще погоняться за собой, а затем остановился у той самой сосны. Голодный и невыносимо тоскливый взгляд, брошенный на него бешеным, прогнал всякие сомнения – перед Ханом стояло существо, которое не следовало называть ни Улишем Рысяшем, ни старшим братом. От него осталась лишь оболочка, знакомая и потому причиняющая боль. А то, что скрывалось под ней, не задумываясь, убило бы и самого Зохана, и Шамису, и любого члена клана, попавшегося ему на пути.
Когда безумец, коротко рыкнув, устремился вперед, Хан был готов. Позже он оплачет брата, но не эту тварь, несущую смерть и разрушение! Эта должна умереть! Зохан почти ушел с траектории броска… В последний момент Улиш полоснул его когтями по плечу, однако не смог справиться с собственной инерцией, и напоролся грудью на обломанный сук.
Остановившимся взглядом Хан смотрел на его предсмертные муки, и отчаяние снова грызло сердце, а скорбь опаляла глаза… В себя его привел собачий лай. Зохан даже не заметил, как сменил ипостась. Он стоял за спиной брата, занеся над его шеей нож Дархана Асаша. Но нож не потребовался – Улиш был мертв.
Стрема гулко лаял – торопил. Стараясь не смотреть на повисшее на сосне, словно куль, тело, Хан разыскал кофр, обернулся и коротко мявкнул, показывая псу, что готов следовать за ним. Его раны почти не кровоточили – сказывалось действие зелья. Солнце уже клонилось к закату, когда они выскочили из леса на свободное пространство, расчерченное квадратами полей до самого Вишенрога и, не останавливаясь, понеслись дальше.
* * *
Молоденький стражник, вооруженный до зубов, был полон важности от осознания своей миссии. Он держал Хана под прицелом арбалета, подозрительно щуря светлые глаза и грозно хмуря брови. В башне послышался грохот подкованных железом каблуков, и к воротам выкатился круглый, словно сырная голова, офицер с гривной начальника караула на шее.