11
Берлин, «Олимпияштадион»
Попопопопо, попопопопо!
Я слышу, как кричит Гаттузо.
Он будет кричать всю ночь. Рино – всегда мой сосед по комнате в национальной сборной. Классика. Обычно он спит, а сегодня ночью орет. Этой ночью каждый делает, что может, а не то, что хочет. Я думаю, думаю о своей жизни, о том, что я сделал, о своих ошибках. Но и о том, что я делал правильно. По крайней мере, правильно для меня. Не рассказывая об этом всем подряд. Я не знаю, все ли чувствуют себя так перед экзаменами, перед важным экзаменом. Возможно, да, когда ты находишься перед лицом серьезного поворота судьбы, тебе в голову приходят факты, но прежде всего – лица. Лица дорогих людей, тех, кто, даже не будучи рядом с тобой, все равно тебе очень близок, даже когда совсем далек, – и лица тех, кого больше нет. Но они были и сыграли важную роль в твоей жизни. Такие люди значат для тебя очень много.
Я думаю о Пьеро.
Думаю о том, как прощался с ребятами из центра реабилитации «Бетания» в Парме. Ребята вместе с Пьеро стоят в дверях, я говорю им «до свидания». У нас незабываемые лица. Мы все очень расстроены – я, потому что должен уехать, и они по той же причине. Ребята просят меня вернуться. Я сделаю это через много лет, уже после того, как перееду в Турин. Я приезжал туда на альтернативную службу. Это был один из самых интересных опытов в моей жизни. Я с удовольствием этим занимался и повторил бы еще раз. Ежедневные обязанности, расписание, которому надо следовать, жизнь, в которой ты отвечаешь за другого, а не только за самого себя. Это очень серьезно на меня повлияло.
Сначала они немного сторонились меня, и я не мог с этим ничего поделать: приехал известный человек, возможно, он пытается откосить от службы в армии и сидит с ними, сжав зубы и отворачивая лицо. Они не знали меня, но, как только мы познакомились, мы подружились.
В этом я ас. В смысле, в завоевании людей. Возможно, потому, что я считаю себя нормальным человеком, таким, как многие, тем, кто иногда совершал ошибки, которые совершают все, и поэтому готов принимать людей вокруг такими, какие они есть. Я никогда не чувствовал себя в чем-то «особенным» или «другим».
В то время я должен был быть на ногах уже в восемь, преодолевая свои обычные трудности пробуждения. Я был в центре с девяти до тринадцати. Мне дали место в мастерской по отделке дерева. Я строгал, пилил, разговаривал с ребятами. Закончив работу, мы вместе обедали, играли в карты (да, не без этого). Вечером я возвращался к своей обычной жизни футболиста и продолжал тренироваться с «Пармой».