После провала на Евро Трапаттони ушел. Трап, если посмотреть на его результаты, отличный техник, но с национальной сборной ему не удалось создать единое целое.
Команду. С большой буквы «К». Вот она, здесь, рассыпанная по комнатам гостиницы. Возможно, они разговаривают, возможно, если Гаттузо прекратит вопить (а теперь он орет уже невозможные вещи, которые я не смогу повторить), я услышу и их.
Этот Кубок мира был невероятным путешествием, уникальным опытом. Такое бывает раз в жизни. Если выиграешь еще раз, это будет уже не так, я уверен.
Я мечтатель и с детства мечтал сыграть в финале чемпионата мира. И вот я в финале. Но я запомню не саму возможность победы, а это ощущение плеча, те чувства, которые мы испытывали. Спортивный результат, я надеюсь, мы можем повторить, а эту магию – нет.
Мы не сможем забыть эти партии в бильярд и в пинг-понг, тот угол, где мы играли и где я и Бароне бились до последней капли крови. Он был очень силен, всегда меня побеждал, и меня это страшно раздражало. Однажды вечером я получил по ребру и больше там не появлялся. От злости я пнул стеклянную витрину, и она разлетелась на осколки. Я рисковал серьезно повредить себе ногу и так и стоял перед этими осколками стекла, когда рядом со мной материализовался Липпи, смотревший на меня с недвусмысленным выражением лица, которое всем своим видом говорило о том, какой я псих.
Он ничего мне не сказал. В конце концов именно он, когда мы отдыхали после четвертьфинала с Украиной, прыгнул в озеро с гусями, не снимая одежды.
Утром того дня, когда был финал, я встретил Гаттузо.
– Рино, ты спал? – спросил я.
– Крутился в постели.
Рино самый веселый из всех. Мы соседи по комнате и сидим вместе в автобусе. Я наизусть помню его молитву перед финалом. Он посмотрел вверх, на небо, и сказал: «Прошу тебя, я больше никогда ничего не попрошу. Дай мне эту радость. Я хороший мальчик. Я не заслужил такого разочарования». В команде я связан с вездесущим Бароне, Якинтой, Матерацци и моим Канной.
Я хочу сказать важную вещь. Мне кажется, стоит гордиться чувствами дружбы, уважения, которое испытываешь к другому человеку. Но извлечение выгоды под видом чувства солидарности – это не те чувства, которыми стоит хвастаться. По-моему, для богатого человека, имеющего много, живущего полной жизнью, быть щедрым, делать «добрые дела» – это не что-то из ряда вон выходящее или экстраординарное. Это норма, которую необходимо считать моральным долгом.
Чтобы вы поняли, что для меня значит дружба, я хочу рассказать эпизод, который касается меня и Фабио, моего Канны. После Мундиаля мы с ним были в списке на «Золотой мяч». В прессе была кампания в мою пользу, каждый день какой-нибудь журналист говорил мне, что я его заслуживаю и могу его получить. И я стал мечтать. Нет, даже больше. Это как блюдо – ты еще не начал его есть, но тебе его поставили перед глазами, и потекли слюнки. Но его получил Канна. И он сам сказал мне об этом. Мы были в Бергамо на товарищеском матче национальной сборной и шутили между собой об этом. И в определенный момент мне постучали в дверь комнаты, и я увидел его. Он сказал: