— Докладывай!
Клава опустилась на табурет.
— Жадность людей губит. Стоило увидеть, что продаю иль обмениваю на продукты, вмиг глаза загорелись. Золото стало дороже всего на свете…
— В следующее посещение рынка приобретешь съестное за деньги, нельзя мелькать с изделиями из драгметалла, — решил Дьяков.
— Немецкие марки уже не в ходу, берут только советские червонцы и пятерки.
— Будут деньжата. Вначале помнем, чтобы выглядели не новыми, побывавшими во многих руках.
Дьяков имел в виду пачку отпечатанных в рейхе советских купюр с портретом Ленина, водяными знаками…
«Немцы основательно подготовились к войне. Не только увеличили выпуск вооружения, провели мобилизацию, обучение новобранцев, резервистов, но и освоили печать иностранной валюты, чтобы наводнить ею другие страны, подорвать в них экономику, финансовую систему».
Клавдия продолжала рассказывать, что в полон попало не сосчитать сколько немцев, делилась увиденным, услышанным:
— Налаживается мирная жизнь. Снова заработали райком, исполком, райсоветы, почта, аптека. Взрослым и детишкам выдали продовольственные карточки, начали ремонт школы. Пленные засыпают на дорогах воронки, устанавливают столбы для телефонной связи, восстанавливают водопровод, ремонтируют хлебопекарню. На митинге станичников призвали трудиться по-стахановски для приближения победы…
Дьяков мрачнел — казачка не замечала изменения настроения поселившегося у нее, сыпала ему соль на душевную рану.
— Для старых и малых настал праздник. Намучились при румынах, итальяшках. Ждут писем с фронта от отцов, сыновей, братьев. Старушки крестятся на портреты заступника от ворогов товарища Сталина. В клубе показывают кино «Свинарка и пастух», обещают привезти про парад на Красной площади. Радио на столбе горланит песни…
Дьяков с неимоверным трудом сдерживался, чтобы не приказать заткнуться.
— Ходят разговоры, будто заарестовали самого главного немчуру. Наши военные гордятся погонами, у одних они зеленые со звездочками, у других позолоченные. Пленные хоронят своих убитых, из-за нехватки тягловой силы впрягаются в подводы. Стоит вскорости на Цимле и Дону тронуться льду, всплывут утонувшие, и работы похоронщикам прибавится…
Дьяков перестал слушать и думал, что с каждым новым днем, даже часом вокруг него сужается круг, еще немного, и так сдавит, что не позволит вздохнуть. Рано или поздно в хутор в поисках дезертиров и скрывающихся вражеских солдат нагрянет патруль.
«Хотя обзавелся документами, к которым невозможно придраться, но для спокойствия их лучше не предъявлять».
Пришел к твердому решению — не позднее пары суток покинуть курень гостеприимной Клавдии.