В ближайшем к городу поселке Городище (прежде не бывал в нем, и значит, никто не мог узнать) приобрел на рынке-толкучке подержанные галифе, сапоги, гимнастерку, фуражку. Переоделся в развалинах, снятую одежду забросал щебнем. Привинтил к кармашку орден Красной Звезды, гвардейский знак, на другую грудь медаль «За отвагу». Пожалел, что не может пришить нашивки о ранениях — красную о тяжелом, желтую о легком.
«Любая женщина носит при себе иголку с нитками и не откажется помочь».
Вышел на грунтовую дорогу, остановил «Студебекер», попросил подбросить в город. Уселся в кабине и, чтобы дорога показалась короче, завел беседу:
— Давно рулишь? А я мальчишкой завидовал всем водилам, от любой автомашины было не оторвать.
Шофер попался разговорчивый.
— До войны водил поливочную, в армии грузовик и пару месяцев «Катюшу». В январе пересел на «американца», который с яичным порошком, сгущенкой союзнички шлют из океана вместо открытия Второго фронта.
— Так всю войну и крутишь баранку?
— Начал службу в стрелковом батальоне, под Можайском узнал почем фунт лиха. А как проговорился, кем работал на гражданке, направили в автобазу, сказали: «Стрелять есть кому, a с шоферами полная запарка, некому водить даже командира дивизии».
— И пересел на легковушку?
— Дали разбитый драндулет, настоящую колымагу. Семь потов сошло, пока довел до ума. В награду за безаварийную езду выдали эту.
Когда машина миновала пригород, от которого остались лишь печные трубы, Дьяков попросил высадить. Но избежать проверки документов не удалось, путь преградили двое с автоматами. Дьяков сыграл радость.
— Здравие желаю! Из 64-й? И я в родимой воевал, выходит, однополчане, сражались плечо к плечу. Осточертело в госпитале пить горькую микстуру, глотать таблетки, подставлять задницу для уколов. Не стал ждать, когда в город пойдет машина, решил добраться на своих двоих. Не терпится увидеть Сталинград, за который пролил кровушку.
Один из патрульных, видимо, старший перебил:
— Документ!
Вместо выполнения приказа Дьяков не позволяющим возразить голосом потребовал:
— Обращайтесь к старшему по званию согласно устава!
Патрульные вытянулись по стойке «смирно».
— Ныне каждый советский патриот обязан не жалеть собственной жизни, — продолжал Дьяков, — встать на защиту родного Отечества от немецких полчищ. Не мог, как член партии Ленина — Сталина, как офицер отлеживать бока. Хотя врачи посчитали инвалидом, добьюсь возвращения в строй, чтобы мстить подлым врагам за гибель отца, брата, пропавшую семью.