Я вся побледнела. Мой мозг отказывался поверить во всё услышанное.
– Не нужно бояться, Кристи, – сказал вдруг Макс, кротко заглянув мне в лицо.
– Даже находясь там, я всё равно был бы здесь… с тобой. А когда пришло бы время и тебе освободиться от бренной жизни, то мой дух непременно бы пришёл за тобой и забрал бы тебя навсегда, где мы могли бы вместе бродить в вечно цветущей долине, залитой солнечным светом.
Сейчас мне казалось, что я окончательно схожу с ума, а Макс безумно бредит. Но как объяснить то, что я действительно его звала, находясь в другом сознании, и как он смог услышать меня, если его дух, как он говорит, был слишком далёк отсюда, на грани с другим миром… По-видимому, он, вскоре заметив мою полную растерянность и то, что я побледнела, как мел, сказал, переведя разговор на другую тему:
– Да, Кристи, у меня раньше не было такой возможности спросить у тебя…
Он снова замолчал, испытывающе посматривая на меня.
– Спрашивай, – ответила я, обратившись вся во внимание.
– Тогда… Там… во время пожара, мне показалось… или я был в бреду?
– Что показалось? – не понимая, о чём он, переспросила я.
– Мне кажется… я слышал там тогда слова, которые, на мой взгляд, могут вернуть любого с того света.
– Слова? – переспросила я, хотя смутно догадывалась, о чём он, и слегка покраснела.
– Там звучало что-то о родственных душах. Не помнишь? Ты назвала меня, кажется… родным и даже… милым, – слегка рассмеявшись, самодовольно произнёс он. Затем посерьезнев и снова пытливо посмотрев на меня, сказал:
– Так это правда? Или мне показалось?
Я, улыбнувшись, покачала головой. Он нарочито вздохнул.
– О нет, ведь это не то, что я думаю. Это были не слуховые галлюцинации, потому как я находился в бреду? Хотя этого и следовало ожидать, а я-то, глупец, надеялся. Несомненно, такие слова и признания могут звучать только в предсмертный час. Значит, для того, чтобы снова усладить свой слух такими восхитительными словами и уж тем более такой желанной исповедью, мне придётся ещё не раз бросаться в языки пламени и спасать маленьких прехорошеньких детей, – с сарказмом заметил он.
Я вдруг нахмурилась, вспомнив перипетии и волнения того дня, от которых у меня до сих пор в жилах стыла кровь.
– Кристи, но всё же обошлось, – пытаясь успокоить меня, сказал он, заметив, по-видимому, мои чувства.
– Да. Я хотела… спросить, – уже придя в себя, продолжала я. – Как ты там оказался? Во время пожара? – задала я ему, наконец, вопрос, который не давал мне покоя с самого момента, когда всё произошло.
Его лицо в этот момент выпрямилось, посерьёзнело, и он, немного задумавшись, словно его мысли унеслись куда-то далеко, можно сказать, в мир других сущностей, как мне показалось, вдруг сказал: