На шлюпке имелись большие запасы продовольствия, включая совершенно новый для нас продукт – пеммикан, а также таблетки сухого молока фирмы «Хорлик», печенье, шоколад и прочее. Питание было неплохим, но замерзшая вода превратилась в ледяную глыбу. Чтобы смочить рот, приходилось сосать лед, а чтобы добраться до него – разбить анкерок, в котором хранилась питьевая вода. Мне показалось, что лучше сосать большой кусок льда, чем набирать в рот пригоршню его мелких обломков. Но все равно всех нас мучила жажда, отчего голод не казался таким острым. Самым подходящим продуктом оказался шоколад, он действительно был очень хорош. Мне также понравились таблетки сухого молока, и все мы могли съесть по несколько бисквитов. Но пластинки пеммикана сильно замерзли, а наши руки настолько застыли, что мы не могли их разломить. Еда не лезла в горло, хотя никто не жаловался на голод, при этом всем нам безумно хотели пить.
Мы по очереди садились на весла, чтобы согреться, но руки у нас настолько окоченели, что невозможно было держать весло. Для того чтобы укрыться от непогоды и постоянно залетавших в шлюпку брызг волн, мы воспользовались парусом. Нам удалось подойти примерно на 4 мили к маяку, но мы настолько ослабели, что потеряли всякую надежду добраться до берега. В это время над нами появились три советских самолета. Мы стали размахивать флагом, и они нас заметили. Самолеты сделали три круга над шлюпкой, а затем удалились. Через полчаса, в четверг, 2 апреля, в 20.00, советский тральщик поднял нас на борт. Тральщик встал борт к борту со шлюпкой, поскольку мы едва могли подняться на ноги и не могли ходить. Русские моряки отнеслись к нам очень хорошо, но сняли со шлюпки все снаряжение, включая секстан и мой бинокль. Они отвели нас в теплую кают-компанию, закутали в теплые шерстяные одеяла, напоили кофе и водкой. Затем меня уложили спать в кают-компании корабельных механиков.
После того как мы оказались на борту советского военного корабля, последовала еще одна воздушная атака противника, но мы продолжали идти своим курсом в Мурманск, куда прибыли на следующее утро. Пока я спал, русские подняли на борт также тех, кто находился в спасательной шлюпке левого борта. В ней было всего лишь 9 человек: 2 артиллериста, 5 американцев, кочегар и парнишка-вестовой. Все они были живы, но один из американцев и вестовой умерли позже в госпитале, где на следующее утро мы встретились с остальными членами экипажа своего судна. Они рассказали нам, что когда спустили шлюпку на воду, то не смогли удержаться рядом бортом и были вынуждены отойти. Старший помощник приказал им обойти судно с кормы и подойти ко второй шлюпке (спущенной с правого борта), но когда они выполняли этот маневр, в судно попала вторая торпеда. На шлюпочной палубе можно было увидеть оставшихся членов экипажа и как они пытаются спустить на воду тузик. Тали перепутались, и последнее, что они разглядели, это как люди на палубе пытаются их распутать. После того как судно ушло на дно, свидетели не увидели больше ни одного человека»