— Ах, почему жизнь так несправедлива! — глаза уже румяненькой и слегка пьяной принцессы наполнились слезами. — Помню, мама любила сравнивать меня, маленькую, с прекрасным, но таким хрупким цветком. Белый цветок, воплощение чистой красоты и невинности — такой я была в её глазах! И теперь этот прелестный цветок хотят растоптать, сломать грубыми зелёными лапищами!
От жалости к самой себе принцесса заплакала и обняла треснувшую бутылку, бормоча что-то вроде: «Только ты меня понимаешь, родная моя». Император тяжело вздохнул: Филомелиан унаследовала от матери многие черты, в их числе — любовь к алкоголю и истерикам.
— И потом, отец! — неожиданно трезвым голосом возвестила принцесса, садясь и отставляя бутылку в сторону. — Ты вот говоришь, что собираешься выдать меня замуж за орка. А о наследниках ты подумал? Ты что, хочешь, чтобы островами правили полукровки… Если это вообще физически возможно?
Ещё одной особенностью Филомелиан было то, что алкогольное опьянение накрывало принцессу как-то частично: она могла сказать что-то вполне здравое, а в следующее мгновение — начать нести чушь. Император, приноровившийся к подобным зигзагам сначала супруги, а теперь и дочери, лишь вздохнул и терпеливо повторил:
— Дочка, эта свадьба — политический ход, не более. Я почти не сомневаюсь в том, что вам и не придётся… эээ… исполнять супружеский долг. Вас ничто не будет связывать…
— Кроме того, что нам придётся лгать небесам о своём намерении провести вместе всю жизнь! Ах, у бедной матушки разорвалось сердце, когда пророчица предсказала ей мою судьбу! — изменила показания о смерти матери Филомелиан, вновь впадая в состояние патетически-пафосного транса. — К тому же, этот уродец наверняка не устоит перед моей… ик!.. красотой! Но я не дамся, умру мученицей, но буду стоять на своём, и пусть барды споют обо мне, как о несчастнейшей среди несчастных…
На этой стадии принцесса тихонько улеглась на пол и уснула, обняв любимую бутылку. Император подозвал слуг, отрывисто приказывая:
— Отнесите её в спальню! И спрячьте все остальные бутылки: нужно, чтобы к прибытию жениха она была в приличном виде.
После чего немолодой эльф тяжело вздохнул: нелегко всё-таки живётся отцам взрослых дочерей, которых никто никак не хочет взять в жёны, избавив семью от такой напасти…
Ветер раздувал торжественно-синие паруса корабля, на котором, как выяснилось, прибыли на побережье эльфийские послы. Видимо, местные эльфы всеми силами пытались то ли подчеркнуть свою несомненную необычность, то ли заранее предупредить о своём прибытии воинственных орков. Правда, им не очень повезло: на побережье, к которому подошёл их корабль, никого не оказалось.