Бобров сидел на корме, прямо на палубе, прислонившись спиной к релингу, представлявшему собой широкий поручень на фигурных стойках. Златка рядом, перегнувшись через поручень, смотрела на кильватерную струю белой пеной выделяющуюся на черной воде. Впереди, метрах в трех, рулевой всматривался в темноту прямо по курсу, надеясь увидеть редкие огоньки Тиры. Вахта расселась вокруг фок-мачты и резалась в кости при свете масляного фонаря. Больше на палубе никого не было.
Шквал налетел внезапно, ударив корабль в левый борт. «Трезубец» опасно накренился и рыскнул на курсе. Златка выпала за борт, только сандалии мелькнули. Она успела слабо вскрикнуть, прежде чем исчезнуть и сидевший расслаблено Бобров вскочил, распрямившись, словно сжатая пружина. Обстановку он оценил еще вскакивая, и сразу же прыгнул за борт, не успев даже ни о чем подумать. Так что Златка едва коснулась воды, а Бобров уже перелетел через релинг.
Ветер значительно сморщил воду, но больших волн не было – не успели раскачаться. Бобров вынырнул и, поднявшись из воды как мог высоко, огляделся, хотя не видно было от слов «ни хрена». Но зато было тихо, если не считать плеска волн и он сразу уловил совсем недалеко отличный от волн плеск и бульканье. Златка неплохо плавала, но падение было слишком неожиданным и девушка, скорее всего, просто растерялась.
Бобров, вытянув руки, метнулся вперед, и буквально через пару метров натолкнулся на извивающееся тело.
-Ай! – воскликнуло тело и тут же забулькало и закашлялось.
– Тихо! – рявкнул Бобров. – Это я!
Он по собственному опыту знал, что ничего так не помогает человеку преодолеть растерянность как вовремя отданная команда. Хорошо еще, что волнение было незначительное и Бобров, осторожно обняв девушку, старался, чтобы лицо ее все время было над водой. Давясь кашлем и судорожно переводя дыхание, Златка еще пыталась что-то сказать.
– Помолчи, – сказал Бобров и осмотрелся.
В ночи ничего не было видно. Только уже метров за пятьдесят виднелось сла-абенькое свечение. Это, скорее всего горел фонарь над нактоузом. И этот огонек удалялся. Бобров раскрыл было рот, чтобы заорать, но тут ему в голову пришла идея, что чем выше звук, тем лучше его слышно. Златка как раз откашлялась и теперь прижималась к Боброву, и он чувствовал, как она дрожит. Бобров вздохнул.
– Милая, – попросил он, как можно мягче. – Повизжи, пожалуйста, ну как ты можешь.
– Что? – удивилась Златка.
– Повизжи, чтобы нас услышали, – пояснил Бобров.
Златка глубоко со всхлипом вдохнула. В следующее мгновение Бобров почти оглох и от неожиданности глотнул горько-соленой воды. Златка завизжала так, что даже ветер стих. Похоже, он такого сюрпрайза не ждал. Бобров не мог поклясться, но ему показалось, что огонек, едва различаемый на фоне ночи, так и остался на месте.