— А это что за образина? — спросил дядя Нэд, мотнув головой в сторону Хэнсом а.
— Это наш работник, Хэнсом Браун,— ответил я.— Он помогает нам по дому, когда есть что делать.
— Ручаюсь, что он больше съест, чем наработает,— сказал дядя Нэд.— Верно, малый?
— Я... я... я... — начал Хэнсом, заикаясь, как это всегда с ним бывало со страху.— Я... я...
— Ага! — сказал дядя Нэд.— Что я говорил? Ему соврать, и то лень. Да всю его работу можно пересчитать по крохам и ссыпать в наперсток. Верно, малый?
— Я... я... я...— забормотал Хэнсом, пятясь от него.
— Знает, образина, что из-за такой чепухи и врать не стоит,— сказал дядя Нэд, отходя от нас.
Он сделал несколько шагов и остановился.
— А как пройти к дому, сынок?
— К какому дому? — спросил я.
— Да к вашему,— засмеялся он.— Ты что же, думаешь, я просто так сюда приехал и даже не зайду навестить папу с мамой?
— Тогда я побегу вперед и предупрежу маму, что вы сейчас придете,— сказал я,— Если маму не предупредить, она, пожалуй, рассердится.
— Нет, не надо,— отрезал он.— Так никакого сюрприза не получится. Самое лучшее явиться сюрпризом, когда тебя никто не ждет. Если она будет знать заранее, пожалуй, начнет готовиться. К чему лишние хлопоты!
Я пошел к дому бок о бок с дядей Нэдом. Хэнсом держался позади и, видимо, не хотел догонять нас. Мы перешли через полотно железной дороги и свернули на нашу улицу. Когда дом был уже близко, я остановился и стал ждать Хэнсом а.
— Хэнсом! — крикнул я.— Иди вперед и отдай маме муку, а потом можешь сказать, что дядя Нэд приехал.
— Муку я мис’Марте отдам,— сказал Хэнсом, обходя дядю Нэда стороной,— а вот как насчет другого, это я не знаю. Ты лучше сам скажи. Мис’Марта может рассердиться, свалит всю вину на меня, а я тут вовсе с боку припека. Совсем мне ни к чему страдать за чужие провинности.
— Это еще что за разговоры! — крикнул дядя Нэд, нагибаясь и поднимая с земли большой камень.— Ты, черномазый, не смей дерзить!- Только пикни, я тебе голову размозжу этим камнем. Слышишь, черномазый?
— Я... я... я...— забормотал Хэнсом.
— И перестань заикаться! — сказал дядя Нэд,— Негр — да еще заика! Мерзость какая!
Хэнсом попятился и шмыгнул в калитку на задний двор. Мы подошли к дому, и дядя Нэд сел на ступеньки.
Я боялся, как бы он не напустился на меня так же, как на Хэнсома, если ему не угодишь чем-нибудь, и, не зная, что делать, стоял у самого крыльца.
— Большая у папы ферма? — спросил дядя Нэд.
— Нет, не очень. Она у нас на холме,— ответил я.— В прошлом году папа посеял немного кукурузы и земляных орешков и больше ничего. Он говорит — ему некогда этим заниматься. Там Хэнсом Браун иногда пашет.