— Возьмите себя в руки, Зееблатт. Вы же в некотором смысле мужчина. Если хотите, чтобы вся эта история поросла мхом, вам придется проявить активность. — Хартман раздраженно закурил. Затянулся, выпустил дым через нос. — Еще раз повторяю: мы не ждем от вас каких-либо украденных чертежей, формул, технологических разработок. Постарайтесь уяснить себе и запомнить: мы хотим знать, какова структура, организация исследований в рамках урановой программы, это понимаете?
Зееблатт энергично закивал головой.
— Как она работает? Есть ли центр? Кто главный? Это раз. Затем попробуйте узнать, в какой степени наука вышла на техническую разработку именно оружия, бомбы? Такие вещи можно вытащить из болтовни, как говорится, по душам. Будьте осторожны, не перегибайте палку, но при этом помните — времени нет. Неделя. Много — две. Потом вы нам будете не нужны.
— Как это не нужен? — упавшим голосом прошелестел Зееблатт.
— И вот еще что, постарайтесь также узнать хоть что-нибудь о содержании доклада по урановому оружию, который Гиммлер передал Гитлеру в рейхсканцлярии 14 мая. Хотя бы общее содержание. Или ключевые тезисы. Одним словом, что сможете достать. — Он внимательно посмотрел на влажное лицо Зееблатта. — Всё запомнили?
— Да-да, конечно, да-да. А что значит — не нужен, господин Хартман?
— Не нужен — значит не нужен. Как говорят в армии — в расход. Вы об этом все-таки не забывайте.
— Боже мой, господин Хартман, пожалейте мою старую мать.
Хартман убрал сигареты в карман и заказал себе бокал вина.
— Вот что, Зееблатт, после войны ваша старая мать будет гордиться вами, если вы героически доставите мне сведения, о которых я вас попросил. И не вздумайте мухлевать, доктор. Надеюсь, вы понимаете, что мы сможем проанализировать информацию, которую вы принесете, и сделать нужные выводы. — Он устало вздохнул, глядя на немые заверения Зееблатта в своей надежности. — Теперь обсудим детали всего того, что вы должны будете сделать.
В глухую стену отчаянно и бесплодно колотилась залетевшая в таверну нескладная долгоножка. Зееблатт не мог оторвать от нее глаз.
Выйдя из «Белого вола», Хартман прошел по улице до перекрестка и свернул в переулок, где его дожидался «Опель» Дундерса.
— Ну как, сработало? — спросил Оле, когда Хартман сел в машину.
— Будем надеяться, — задумчиво ответил Франс. — Во всяком случае, напуган он до смерти.
— Хочешь закурить? У меня солдатские.
— Давай.
Они закурили.
— И сколько ждать? — спросил Оле.
— Недели две, не меньше… Как получится.
— Время-то уходит.
— Да, уходит… Может, мне у Шелленберга спросить: что такое вы передали Гитлеру в черной папочке? Уж он определенно знает.