Гесслиц стащил с лица паутину и продолжил, как ни в чем не бывало:
— Ты хочешь сказать, что для Шелленберга твой канал является не просто объектом контригры?
— Понимаешь, я общаюсь только с ним и с Майером. Со мной не работают так, как это должно быть. Он словно приглашает меня к какому-то сотрудничеству, прощупывает, настраивает на доверие. Такое ощущение, что канал к чему-то готовят. И потом: я свободен, хвоста нет. — Хартман стряхнул пепел с сигареты. — Правда, мой кабинет обыскали.
— Вот как?
— Угу, этой ночью. Но грубо. Порылись в столе, обнюхали сейф. В общем-то, ничего не пропало. Не думаю, что это СД. Как считаешь, сказать Шелленбергу?
— Пожалуй. Можешь не сомневаться, в гестапо про тебя не забыли.
— Я тоже думаю, что это не жулики твои.
— Если встреча с Эбелем состоится, тебя до нее допустят?
— Не знаю. Надо позаботиться, чтобы Виклунд захотел моего присутствия. Займусь этим. Должен же кто-то, кому он верит, обеспечивать встречу. По легенде, связь у Шварца только со мной. Следственно, и Эбеля я веду. Интересно, как они организуют прослушку? Виклунд — не мальчик.
— Эбель, Эбель… — Гесслиц задумался. — Если речь об Эбеле, то, по всей видимости, Шелленберг делает ставку на урановую тему. То есть на их интерес к бомбе.
— Ты же сказал, что в Москве центрифугу не приняли.
— В том-то и дело, что информация настоящая, — уточнил Гесслиц. — Просто штуку эту слишком уж дорого и долго делать. Но если встал на эту дорожку, придется выдавать что-то стоящее. Я так себе вижу.
Внезапно Хартман застыл на месте.
— Что такое? — пригнулся Гесслиц, озираясь.
— Смотри. — Хартман указал в глубину леса. — Олень.
За деревьями просматривалось рыжее туловище и влажный, черный нос.
— Это не олень, — улыбнулся Гесслиц. — Это косуля. Ты что, оленя от косули не отличаешь? Глянь, какая красотка.
Он поднял руку — косуля пружинисто подпрыгнула и исчезла в кустарнике.
— Это она от жары. Жара в этом году — не припомню такой. Грибы растут сразу сушеные.
Хартман усмехнулся:
— Тебе не угодишь. Вообще-то, в июле бывает жарко. Помнится, зимой тебя раздражал снег.
— Просто не люблю крайностей. Да, вот еще что, — вспомнил Гесслиц, — вчера у меня был разговор с Небе. Крипо будет обеспечивать безопасность работы физиков над урановым оружием наряду с гестапо. Так распорядился Гиммлер. Мюллер в бешенстве. Я постараюсь как-нибудь подползти к этой теме.
— Хорошая новость.
— Это не всё. Небе просит сообщить твоим друзьям в вермахте. Желательно, чтобы об этом узнал Остер. Он хочет сотрудничать.
— Остер сейчас в опале. Лучше с Ханзеном.