Зайченко одобрительно похлопал его по плечу:
— То-то же. Только не слишком рано. Завтра ведь суббота, не должен же я из-за тебя просыпаться ни свет ни заря.
Зайченко поджал губы, почесал спину и направился в сторону кухни. Покопавшись в холодильнике, он выудил оттуда банку пива.
— Боже мой, Жора, — недовольно протянул он, — я позаботился о том, чтобы машину сюда притащили, а ты мне только банку пива и можешь предложить.
Открыв с громким чвяканьем банку, он вернулся в гостиную. Ларин Пётр по-прежнему стоял у двери, прислонившись к косяку, и сверлил Зайченко ненавидящим взглядом. Наткнувшись на него, Зайченко отхлебнул пива и грубо сказал:
— А ты чего пялишься, шмакодявка?
Проходя мимо Петра к двери на улицу, Зайченко бросил через плечо:
— Тётушке привет передавай.
Пётр закрыл за ним дверь и прошел в гостиную. Дядя по-прежнему стоял у окна, глядя в никуда невидящим взглядом. Ларин Пётр обошёл его спереди и, подойдя вплотную, поднял глаза.
— Знаю, что ты хочешь мне сказать, Пётр, — тихо сказал дядя оправдывающимся голосом, — и ты будешь прав. Но… Руслан действительно помог мне получить эту работу. После того, что произошло с фирмой, где я работал, и я чуть не оказался за решёткой из-за махинаций тех, кто всем заправлял, я без него ничего не нашёл бы. Ты ведь знаешь, как распространяются слухи. Он настоял на том, чтобы меня взяли, и…
Ларин Пётр тяжело вздохнул.
— Но машина, дядя! Он же разбил ваш автомобиль, совсем разбил, — с яростным непониманием возразил Пётр. — Ты не представляешь, что на твоём месте сделал бы ему любой другой!
— Я представляю, милый. Не думай лучше об этом.
Весь вечер Пётр был мрачен и неразговорчив. Он не произнёс ни слова и тогда, когда вся семья тёти собралась за ужином. Рядом с Петром уселась его двоюродная сестра Гражина, некрасивая толстуха в очках с толстыми стёклами, и Александр, старший брат. Злые соседские языки поговаривали, что своей глупостью Александр пошёл в отца. Даже за столом он не снимал бейсбольную кепку с нарисованным от руки гелевым стержнем пацификом, а уж грязный, заношенный спортивный костюм и вовсе стал для Петра неизменным атрибутом этих «тихих семейных вечеров». Этот костюм Александр носил с тех пор, как у Петра стала работать память.
Быстро затолкав в себя ужин, Александр уселся перед телевизором и стал хохотать над ископаемой комедийной программой «Аншлаг», которую показывали, как казалось Петру, еще, наверное, во времена Никиты Хрущёва. Георгий Спасакукоцкий с энтузиазмом маленького ребёнка присоединился к сыну, сёрбая пиво из банки и громко хрустя крекером. Пётр поморщился, посмотрев на обоих. Старший Спасакукоцкий перехватил этот взгляд, на мгновение помрачнел, но тут же сказал: