Ситников медленно водил пальцами по фотографиям. Цветные снимки — это была для него потрясающая диковинка. Не придав особого значения сюжетам фотографий, он понюхал их, потёр уголок одного из изображений, послюнил пальцем:
— Какая странная фотобумага…
Ситников подошёл к окну и неподвижно замер, уставившись в темноту. Молчание тянулось несколько минут, показавшихся Петру вечностью. Едва сдерживая слёзы, он потянул Ситникова за рукав синего пиджака:
— Ситников, я же говорю правду. Вы мне верите, Ситников?
— Скажи… — Ситников повернулся к мальчику, окинув его взглядом с головы до ног. — У вас уже не запрещают слушать рок-музыку и носить узкие брюки?
Ларин Пётр мигом вспомнил, что он оказался не только в ином времени, но и в ином государстве. Но мог ли он сейчас позволить себе роскошь прочитать Ситникову длинную лекцию о том, что его ровесникам никто не запрещает слушать музыку на собственный выбор — хоть группу «Краски», что красочные рекламные щиты, поочередно рекламирующие стильные американские сигареты и здоровый образ жизни, давно сменили дурацкие лозунги «Слава КПСС!», а огромное государство, карту которого Пётр обнаружил на стене в комнате Ситникова, давно превратилось в добрый десяток самостоятельных территориальных образований.
— Знаешь, мальчик, — Ситников медленно повернулся к Петру. — Ступай к себе домой. Время позднее. Если хочешь, заходи завтра. Мне сейчас не хочется разговаривать о будущем. Мне сейчас вообще ни о чём не хочется разговаривать. — Похоже, Ситников окончательно впал в ступор. — Ступай к себе домой или к себе в будущее, тебе виднее, откуда ты там взялся…
— Да что же это такое, в конце концов, Ситников! — Пётр не на шутку разозлился. Всё указывало на то, что в молодости Ситников соображал куда медленнее и был куда большим занудой. — Я знаю, откуда у вас шишка. Вы мне об этом рассказывали. Рассказывали сегодня, перед тем, как я вынужден был спасаться в этой вашей машине от… Сегодня вы стояли в туалете на унитазе, ваша мама поручила вам оклеить потолок бумагой. Вы поскользнулись и упали, ударились головой. Вам было плохо, потом вы пришли в себя и у вас в голове уже была схема… Вы придумали этот… энергетический флуксуатор, который делает возможным путешествие во времени.
Юлиан Ситников в упор смотрел на мальчика. Взобравшись на необычайно высокий подоконник, он откинулся к стеклу. Его глаза вдруг расширились и погрустнели.
— Ладно, — сказал он неожиданно мягко. — Ты, это… ложись пока спать. Хочешь, сделаю тебе яичницу?
…Разбудил Петра луч солнца, мягко припекающий щёку даже сквозь зашторенное окно. Ситников в тапочках старался бесшумно двигаться по комнате. Судя по горе окурков в стоящей в углу подоконника пепельнице и невероятному количеству книг (откуда только взялись!), сваленному грудами на полу возле дивана, сам Ситников бодрствовал всю ночь. Причём не просто бодрствовал, а искал разрешения самой главной, очевидно, в его жизни задачи.