Ситников подпрыгивал как ребенок, его изумлению не было конца:
— Смотри, смотри! Это же я! Ты узнаёшь меня? Какой я… старый. Но волосы на голове ещё есть. А что это на мне за дурацкий балахон?
— Противорадиационный костюм.
— Правильно! Радиация! — Кажется, мальчику удалось подсказать Ситникову какой-то ключ. — Естественно! Нужно использовать огромное количество ядерной энергии!
Пётр захотел перемотать кассету вперёд, чтобы показать Ситникову самый финал эксперимента. Но Ситников уже заинтересовался не столько своей персоной, сколько устройством видеокамеры.
— Домашняя? Вы называете это домашняя видеокамера? У вас что, все снимают у себя дома? Да не жизнь, а прямо телестудия всеобщая. Наверное, от глаза этой вашей видеокамеры укрыться негде!
На экране снова появилось его изображение собственной персоной. Экранный Ситников пояснял Ситникову реальному:
— Мне нужен ядерный реактор, чтобы была возможность создать необходимое напряжение. Машине требуется мощность в одну целую двадцать одну сотую гигаватта.
— А-а! — словно безумный, завопил Ситников и забегал по лаборатории. — Боже мой, целый гигаватт!
Он бросился к небольшому дачному домику. Пётр остановил просмотр записи и последовал за Ситниковым.
— Ситников, а что такое гигаватт?
Ситников плюхнулся перед камином и сжал руками виски.
— Как я мог быть таким неосмотрительным! Гигаватт! Но ведь неоткуда же взять такую мощность!
— Ситников, вам нужен уран. Только немножко урана, и всё.
Инженер с укором посмотрел на Петра.
— Это у вас, в две тысячи втором, наверное, можно купить уран в любом магазине «Химреактивы», — в голосе Ситникова сквозила безнадёжность. — А у нас, в моём времени, его нет. Ты мог бы привезти мне его из будущего… потом.
Глаза Ситникова мечтательно подёрнулись поволокой. Казалось, некоторое время он грезил наяву. И вдруг решительно стряхнул с себя оцепенение.
— Боюсь, Пётр, тебе придётся остаться здесь.
— Но, Ситников, — Пётр почти расплакался. — У меня там своя жизнь, в две тысячи втором году. Понимаете, своя. И я должен её прожить. Я должен найти своих родителей. Я хочу вернуться в школу. Я не могу вернуться в неё сейчас, потому что сейчас в ней учится мой отец! И потом, у меня там Валерка, Соня!
Ситников, казалось, сам готов был расплакаться. Он притянул к себе Петра, внимательно посмотрел ему в глаза.
— Соня? — спросил он его с деланой заинтересованностью, желая отвлечь мальчика и продолжая лихорадочно соображать. Кажется, всё свидетельствовало о том, что ему придётся теперь брать на себя ответственность за будущее этого растерянного мальчугана из будущего, к тому же волшебника, — к сожалению, слишком юного для того, чтобы его заклинаниям были подвластны перемещения в пространстве.