– Вот черт, – не сдержался Энди. – Что случилось?
– Она хочет меня видеть и оставила сообщение. Я больше не могу ее отталкивать. Тогда эта мысль очень сильно давила на меня, но я не хотела беспокоить тебя по этому поводу.
– О боже, Эвви, ты никогда не была такой!
– Я понимаю. Я просто… я хочу быть таким человеком, который… Я просто не знаю…
– Который все время поступает правильно? Да, я тоже иногда так думаю. – Энди вытер влажный лоб краем рубашки. – Каждый день я беспокоюсь, что порчу своих детей, порчу отношения с Моникой. Черт, я волнуюсь, что уже все испортил. – Энди придвинулся к Эвви поближе и снял рисинку, прилипшую к ее голому колену. – Ты же не собираешься осчастливить всех, кого ни встретишь!
– В том-то и дело, похоже, что собираюсь, – вздохнула Эвелет.
Энди обнял ее за плечи:
– Я это знаю, потому и сказал.
– Такой багаж, – сказала она, – чертовски тяжел. Для этого у меня должен быть свой собственный грузовой самолет.
– Ну, ты же не одна. Помнишь, я говорил тебе в тот вечер, что Лори взяла девочек на выходные? – Эвви кивнула, а Энди продолжил: – В тот день она сказала мне, что хочет, чтобы они были с ней в течение шести недель каждое лето.
– О, нет.
– Мы никогда не расставались на такой большой срок. Шесть недель! Я не думаю, что был вдали от них и в течение шести дней с тех пор, как родилась Лилли. Но мы с Моникой не хотели портить тот вечер и потому решили никому не рассказывать. – Энди покачал головой и продолжил: – Не самая удачная идея.
Эвви одними губами улыбнулась:
– А что случилось?
– То, что обычно происходит, когда Лори издает восторженные звуки при желании видеть их почаще. Да, она души не чает в детях, она помнит о них и, конечно, любит их, и дети любят ее, но она скорее предпочтет взять их в «Чак-Чиз»[227] или в круизы, чем заставлять есть салаты и ходить в школу. И она им потакает снова и снова. Я не против таких поездок к маме… в будущем. Но никак не сейчас.
– Ну, по крайней мере, я рада, что она их помнит.
– Могу я спросить тебя об отъезде Дина? Я хотел позвонить тебе, но… не позвонил.
– Я уже очень скучаю по нему, – призналась Эвви. – Сильно. Это правда. Не знаю, что еще можно сказать, но, по крайней мере, я пытаюсь перестать лгать.
– В чем?
– Я много вру, – просто сказала она. – Я соврала насчет посуды.
– Черт возьми, я знал, что в этом есть что-то странное.
Она рассмеялась:
– Да. Я разбила желтые тарелки. Или, вернее, мы с Дином их разбили. Хотя на самом деле била я. И это было лучшее из всего, что я сделала за последние месяцы. Почему, не могу объяснить. Я просто не знала, как рассказать тебе об этом. Точно так же, как не знала, как сказать тебе, что хочу развестись.