– Милая, – начал он.
– Где он?
– Милая… – Он хотел еще что-то сказать, но не мог и повернулся к доктору, ища в нем поддержки.
Доктор Сапирштейн внимательно посмотрел на нее. В его усах застрял кусочек кокосовой скорлупы.
– У тебя были осложнения, Розмари, – сказал он. – Но на следующие роды это не повлияет.
– Он… – Она с ужасом уставилась на доктора.
– Умер, – подтвердил тот.
И кивнул.
Розмари перевела взгляд на Ги.
И Ги тоже кивнул.
– У него было неправильное положение, – пояснил Сапирштейн. – В больнице я, возможно, и смог бы что-нибудь сделать, но у нас совсем не было времени везти тебя туда. А пытаться сделать что-то здесь было бы… просто опасным для твоей жизни.
– У нас с тобой еще будут дети. Как только ты немного поправишься. Я тебе обещаю, – нежно сказал Ги.
– Совершенно верно, – согласился доктор Сапирштейн. – Можно будет попробовать уже через несколько месяцев, и шансы, что повторится что-то подобное, ничтожно малы – один на тысячу. Такое случается очень редко – один раз на десять тысяч рождений. Сам же ребенок был абсолютно здоровый и нормальный.
Ги сжал ее руку и ободряюще улыбнулся.
– Как только ты поправишься…
Розмари посмотрела на него, потом на доктора Сапирштейна с кусочком кокосовой скорлупы в усах.
– Вы врете. Я вам не верю. Вы оба врете.
– Милая, – начал Ги.
– Он не умер, – сказала она. – Это вы забрали его. Вы мне все врете. Вы колдуны. Вы врете. Врете! Врете! Врете!!
Ги прижал ее плечи к кровати, а доктор Сапирштейн сделал укол.
Розмари ела суп и маленькие кусочки хлеба с маслом. Ги сидел рядом и тоже ел бутерброд.
– Ты просто сошла с ума, – говорил он. – Ты совсем свихнулась. Это иногда происходит у беременных на последних неделях. Так говорит Эйб. Он даже сказал, как это называется. Какая-то там горячка, вроде истерии. И у тебя она началась в полную силу.
Розмари ничего не ответила и зачерпнула полную ложку супа.
– Послушай, – продолжил он. – Я знаю, почему ты считаешь, что Минни и Роман – колдуны, но как ты приписала к ним Эйба и меня?
Она опять ничего не ответила.
– Хотя, наверное, глупо об этом спрашивать. При горячке такой бред начинается беспричинно. – Он взял еще кусочек хлеба и откусил сначала с одного конца, потом с другого.
– Зачем ты обменялся с Дональдом Бомгартом галстуками? – спросила Розмари.
– Почему я… а это тут при чем?
– Тебе нужна была его личная вещь, чтобы они смогли наслать на него порчу и ослепить.
Ги дико уставился на нее.
– Милая, о чем ты говоришь, ради всего святого!
– Ты знаешь.
– Бог ты мой! Я обменялся галстуками, потому что мне больше понравилась расцветка его галстука, а ему нравился мой. А ничего не сказал тебе, потому что это, как мне показалось, слегка отдает голубизной, и я просто постеснялся.