Впрочем, это он уже знал. Вот только одно дело – знать правду, а совсем другое – чувствовать, как от нее ноет побитое лицо. Люк чувствовал, что когда-нибудь (и очень скоро) он начнет дергаться при виде поднятой руки – даже если ее поднимут, чтобы дать пять.
Эванс аккуратно положил карточку на стол и взял другую.
– А здесь у нас что, Люк?
– Говорю же: не знаю! Откуда мне…
Снова затрещина. В ухе зазвенело еще громче, и Люк заплакал. Он ничего не мог с собой поделать – слезы сами брызнули из глаз. Он и раньше думал, что Институт – это кошмар, но вот где настоящий кошмар: ты не в себе, а тебя заставляют гадать, что изображено на обратной стороне карточек, и бьют, если ты не знаешь ответа.
– Постарайся, Люк, – сказал Хендрикс ему в ухо (то, которое не звенело).
– Я хочу к себе в комнату. Я устал! Мне плохо.
Эванс отложил вторую карточку и взял третью.
– Что здесь?
– Вы ошиблись! Я не ТЛП, я ТЛК! Может, Калиша и умеет отгадывать, что нарисовано на ваших карточках… Авери тоже наверняка умеет, а я – нет!
Эванс показал ему четвертую карту.
– Что у нас тут? На сей раз пощечиной не отделаешься. Отвечай – или Брэндон познакомит тебя с шокером. Будет больно. Надеюсь, твой припадок не повторится, но кто его знает. Ну, отвечай, Люк, что изображено на карте?
– Бруклинский мост! – заорал Люк. – Эйфелева башня! Брэд Питт в смокинге, собачья какашка, «Инди-пятьсот»[24], я понятия не имею!
Он зажмурился и стал ждать удара шокером – может, раздастся треск или какой-то гул, а может, вообще никаких звуков не будет, он просто шлепнется на пол и задергается в конвульсиях, пуская слюни. Однако удара не последовало. Эванс отложил карточку и жестом велел Брэндону отойти. Только легче Люку почему-то не стало.
Он подумал: вот бы умереть. Умереть и больше не мучиться.
– Присцилла, – распорядился Хендрикс, – отведи Люка в его комнату.
– Хорошо, доктор. Помоги нам дойти до лифта, Брэн.
Возле лифта Люк почувствовал, что начинает приходить в себя: мозги постепенно вставали на место. Выходит, проектор выключили, а он продолжал видеть точки?
– Это какая-то ошибка, – прохрипел Люк. Во рту и горле все пересохло. – Я не ТЛП, вы же знаете!
– Ага, – равнодушно ответила Присцилла, а потом повернулась к Брэндону, улыбнулась ему совершенно искренне и стала другим человеком. – Еще увидимся, да?
Брэндон тоже заулыбался.
– А то!
Потом он посмотрел на Люка. Резко, без всякого предупреждения, Брэндон стиснул кулак и сделал вид, что собирается ударить его по лицу. В дюйме от носа кулак остановился, но Люк успел съежиться и вскрикнуть. Смотритель захохотал, а Присцилла снисходительно улыбнулась – мол, ох уж эти мальчики.