.
Он подошел к детям из Палаты А, которые уже составили круг. Калиша, Никки, Джордж и Хелен последовали за ним. Авери протянул руки. Калиша взялась за него и за Айрис – бедную Айрис, которая могла бы сохранить разум, случись это все днем раньше.
Женщина, дежурившая за дверью, громко о чем-то спросила, однако вопрос утонул в усилившемся гуле. Возникли точки. Они были уже не тусклые, а яркие и разгорались все ярче. Штази-огни заполнили центр круга, они вились, как полосы на столбике у входа в парикмахерскую, возникали из некоего глубинного вместилища силы, вновь уходили в него и возвращались еще более мощными.
ЗАКРОЙТЕ ГЛАЗА.
Уже не мысль, а МЫСЛЬ на волне гула.
Авери убедился, что все послушались, и тоже закрыл глаза. Он надеялся увидеть свою комнату в родном доме, а может, двор с качелями и надувным бассейном, который папа накачивал каждый год в День памяти… А увидел – все они увидели – институтскую игровую площадку. И, наверное, удивляться не стоило. Да, тут его толкнули и довели до слез – не лучшее начало последних недель его жизни, – но тут у него появились и друзья, хорошие друзья. Дома у него друзей не было. В школе Авери считали чудиком, коверкали его имя, подбегали к нему и кричали: «Аврик-Аврик-Шмакодяврик!» – прямо в лицо. Здесь ничего такого не случалось, потому что их объединило общее несчастье. Здесь друзья заботились о нем, относились к нему как к нормальному. Теперь он позаботится о них. О Калише, Никки, Джордже и Хелен.
А главное, о Люке. Если сумеет.
С закрытыми глазами Авери увидел большой телефон.
Он стоял рядом с батутом, перед канавкой, в которую Люк протиснулся, чтобы пролезть под оградой. Старомодный телефон высотой не меньше пятнадцати футов, черный, как смерть. Авери, его друзья и дети из Палаты А стояли вокруг огромного телефона. Штази-огни, яркие, как никогда, то вились над диском телефона, то скользили над его исполинской бакелитовой трубкой.
Калиша, ВПЕРЕД! На площадку!
Она без возражений выпустила руку Авери, но прежде чем разрыв круга ослабил силу и уничтожил видение, за его ладонь ухватился Джордж. Гул теперь был повсюду, наверняка его слышали и дети в дальних странах, которые точно так же стояли в кругу. Слышали дети, как слышали жертвы, для убийства которых их доставили в Институт. И, подобно жертвам, дети подчинялись. С одной разницей: подчинялись они сознательно и охотно. Восстание охватило весь мир.
Джордж, ВПЕРЕД! На площадку!
Джордж разжал руку, и Никки занял его место. Никки, вступившийся за Авери, когда Гарри его толкнул. Никки, называвший его Авестером – особым именем, только для друзей. Авери крепко стиснул его ладонь и почувствовал ответное пожатие. Никки, вечно ходивший в синяках. Никки, который не прогибался и не брал их паршивые жетоны.