Зик всадил ему укол. На сей раз никакого жара, да и боль быстро прошла.
Лаборант стал смотреть на часы и шевелить губами, отсчитывая секунды. Люк повторял за ним – только губами не шевелил – и успел досчитать до тридцати, когда Зик опустил руку и спросил:
– Не тошнит?
Люк помотал головой.
– Металлический привкус во рту есть?
Только привкус апельсинового сока.
– Нет.
– Хорошо. Теперь посмотри на стену. Видишь какие-нибудь точки? Или круги?
Люк помотал головой.
– Ты ведь говоришь мне правду, приятель?
– Да. Ни точек, ни кругов, ничего.
Зик несколько секунд смотрел ему в глаза (Люк едва не спросил, не видит ли он там точек, однако вовремя сдержался), потом встал, демонстративно отряхнул руки и повернулся к Глэдис.
– Ну все, уводи. Доктор Эванс просил Люка заскочить после обеда на проверку зрения. – Он показал пальцем на штуку, напоминающую проектор. – В четыре часа.
Люк хотел спросить, что это за проверка зрения такая. А потом передумал. Какая разница? Хотелось есть (голод никуда не девался, что бы с ним ни делали), а больше всего хотелось поскорее отмыться. Чувство было такое, словно его – почему-то напрашивалось литературное словцо – опустили.
– Не так и ужасно, правда? – спросила Глэдис в лифте. – Настращали тебя, а дело-то ерундовое.
Люк хотел предложить ей проверить это на собственной заднице. Никки точно предложил бы. Увы, он не Никки.
Она опять слащаво улыбнулась – ее улыбочка прямо-таки наводила ужас.
– С каждым днем ты ведешь себя все лучше, и это замечательно! Вот тебе жетончик. Нет, бери два. Я сегодня щедрая.
Люк взял.
Позже, стоя под душем – вода текла по его волосам и лицу, – он снова поплакал. У них с Хелен все-таки было что-то общее – желание, чтобы все это оказалось сном. Он бы все отдал, даже душу, чтобы проснуться утром у себя дома, когда солнечный свет лежит на кровати, словно второе покрывало, и учуять доносящийся с кухни запах жареного бекона. Слезы в конце концов высохли, и Люк вдруг ощутил в себе что-то помимо горя и смятения… что-то жесткое. Некую скальную породу, стержень, о существовании которого он раньше не догадывался. Ему стало немного легче.
Это не сон, все происходит на самом деле, и просто сбежать отсюда – мало. Скальная порода внутри его требовала большего. Она хотела вывести всю эту гнусную шайку похитителей и мучителей на чистую воду, включая миссис Сигсби, Глэдис с ее пластиковой улыбкой и Зика с его склизким ректальным термометром. Обрушить Институт им на головы, как Самсон обрушил храм Дагона на филистимлян. Люк сознавал, что это всего лишь фантазия обиженного и беспомощного двенадцатилетки, однако желание было искренним и отчетливым. Он обрушит храм, если это вообще возможно.