«Твоя философия пахнет как некроз, — проворчал Вурм, не скрывая отвращения, — Быстрее ищи тело, если хочешь, чтоб я тебе помог».
Маадэр усмехнулся его нетерпеливости.
«Быть может, через три неполных дня я займу здесь свободную полку. Стоит присмотреться к соседям, ты так не думаешь?»
Вурм был не духе — Маадэр ощутил короткий болезненный укол в правый висок.
«Не отвлекайся, хозяин, — в последнем слове сквозила откровенная издевка, — Ты мог выжать из Зигана всю информацию в первый же день, но не сделал этого. И теперь нам придется беседовать с мертвецом. А ты знаешь, как я не люблю это делать».
— Как будто мне это доставляет удовольствие, — пробормотал Маадэр, потирая висок, — В конце концов, это не тебе приходится копаться пальцами в мертвечине.
«Дурак. Ты даже не представляешь, как это выглядит изнутри. Стой. Девятый бокс».
Под жирно нарисованной девяткой в металлической стене была ручка. Маадэр потянул за нее и обнаружил что-то вроде стенного шкафа с выезжающими полками. Очень удобная конструкция. Функционально и просто.
На нижней полке лежала чья-то посеревшая бесформенная печень, а на верхней лежал сам Зигана. Он занимал совсем немного места, куда меньше, чем в день их первой встречи. Маадэр понял, почему врач назвал того амебой. Он и превратился в подобие амебы — бесформенная груда кожи, чья руки превратились в подобие безвольно свисающих щупальцев, а голова слилась воедино с телом. Плохая смерть. Тяжелая смерть. Как и любая смерть от нано-пули. Когда хотят подарить милосердное забвение, используют старый добрый свинец. Нано-пули — выбор садистов.
— Какая гадость.
«Да, при жизни он выглядел немного лучше».
— Надеюсь, прозектор еще не успел изъять мозг…
«Сейчас проверим. Надави пальцем на его голову».
— У него нет головы, Вурм!
«Надави на то место, где должен быть мозг».
— О дьявол…
«Сильнее. Ты должен коснуться пальцем его нервной ткани. Только тогда я смогу проникнуть внутрь его отмирающих синапсов и попытаться считать хоть что-то».
Маадэр сжал зубы и надавил сильнее. У него возникло отвратительное ощущение, словно он пытается пробить пальцем пружинящую, наполненную плотной жидкостью, подушку.
— Есть.
«Чувствую его, — немедленно доложил Вурм, — Состояние неважное. Некроз уже давно пирует его внутренностями, головной мозг пострадал весьма серьезно».
— Не знаю, что ты видишь там, но, думаю, что-то более интересное, чем трущобы Девятого.
«Сложно объяснить. Это руины, Маадэр. Руины человеческого сознания. Тронутые плесенью и гнилью. Распадающиеся нейронные связи, гибнущие синапсы, превратившаяся в бесформенные обрывки нейронная сеть. Жалкое и вместе с тем величественное зрелище. Поэзия плоти. Нет, ты не поймешь».